Огненная купель Шантунга

– Одно-два, если сильно повезет, то три. Но зато средний калибр он может держать как бы не получше «Сисоя» или «Полтавы». Затопления от каждого попадания мне не грозят, полный пояс от носа до кормы, до шести дюймов, – мгновенно перешел в контратаку Попов.

– Этому поясу еще бы скос бронепалубы и машины, способные разогнать узлов под двадцать. Хотя стойкость вашей сталежелезной брони на уровне трех дюймов Круппа, шестидюймовые снаряды японцев держать она и правда будет. Но вот главный калибр – нет.

Посему увольте. Не могу я брать грех на душу и ставить вас в линию к броненосцам. Это было бы бессмысленным убийством пяти сотен человек. У вас столько в экипаже? Ради чего мне их подставлять под расстрел, ради десяти минут отвлечения огня на старый крейсер? Ради полудюжины почти безвредных для японских броненосцев шестидюймовых снарядов, что ваши комендоры успеют всадить в них, пока те не разозлятся на вас всерьез?

– Нет, Степан Осипович, ради того, чтобы четверть века проходивший по всем океанам крейсер не пошел на металлолом, ни разу не выстрелив по врагу. Мы шли с Балтики вокруг света на кое-как отремонтированном корабле не для того, чтобы коптить рейд Порт-Артура, пока остальные корабли будут за нас воевать. Неужели наш старый служака «Мономах» такая совсем уж дрянная обуза, что его совершенно некуда применить в генеральном сражении?

– Господи, ну до чего же упрямы вы, Владимир Александрович… Хорошо, Бог с вами, если вам настолько приспичило идти со всеми – пожалуйте. Будете командовать конвоем. Если кто из японцев к вам прорвется – вы обязаны его остановить любой ценой. Другого с вашим парадным ходом в четырнадцать узлов (пятнадцать для ваших компаунд-машин после перехода с Балтики – мечта несбыточная) я не нахожу. Защита купцам и правда не помешает…

Тогда Попов решил, что ему «бросили кость, чтобы отвязался». Сейчас, рассматривая в бинокль форштевни трех лучших бронепалубных крейсеров японского флота, неумолимо накатывающихся на его куцый отряд, он на секунду даже пожалел о своей настойчивости. Но эта секундная слабость прошла, сменившись злостью на самого себя, привычно вызванной воспоминаниями о самой своей спокойной должности за время службы – заведующим Кронштадтской школой писарей. Туда его задвинули за «слишком быстро выплаванный ценз» и слишком острый язык. Вырваться из чиновничьей рутины удалось только потому, что среди капитанов первого ранга было не слишком много желающих вести в бой давно устаревшее корыто. Может, и правда лучше умереть сейчас в бою, на мостике знакомого еще в бытность старшим офицером «Мономаха», чем медленно догнивать в бумажном болоте?..

Кроме него в охране конвоя находилась еще бывшая царская яхта «Штандарт», теперь крейсер. Безбронный. Если не считать импровизированной боевой рубки. В Артуре его еще довооружили, так что сейчас корабль располагал аж восемью 120-миллиметровыми скорострелками Канэ и двенадцатью трехдюймовками. Грядущий бой был первым для его команды. Но не для нового командира, которым стал пришедший недавно в Артур на дестроере «Восходящий» кавторанг Колчак, прославившийся утоплением одной из «Симочек». Но даже с самыми боевыми командирами шансы старого крейсера, неплохо вооруженного, но безбронного парохода и трех 240-тонных «соколов» в бою против тройки первоклассных современных бронепалубных крейсеров, сопровождаемых отрядом больших дестроеров, были скорее гипотетическими.

Тем более что им необходимо было не просто отбиваться самим, а еще и прикрыть от атаки противника пять транспортов. Разворачиваться «все вдруг» и бежать с этим девятиузловым обозом? Нарушив при этом приказ Макарова? Да еще навстречу маячащей за кормой неизвестной паре кораблей? Нет, этот вариант не проходил. Хотя бы потому, что перепуганные «купцы» неизбежно сломают строй и собьются в кучу.

Попов приказал подопечным дать максимальный ход и идти, не меняя курса, а миноносцам – подтянуться в тень неподбойного правого борта «Штандарта» и «Мономаха». Причем более быстроходный «Штандарт» без приказа уже вылез под нос «старшего брата».

* * *

Сближение завершилось быстро. В два часа пополудни крейсера контр-адмирала Дева открыли огонь, сразу после чего русские корабли начали движение попеременным зигзагом, что давало им возможность иметь транспорты у себя за спиной, не отрываясь от них. Конечно, это мешало собственной пристрелке, но также сбивало пристрелку и японцам. На вражеских кораблях видели и прячущиеся за корпусами больших кораблей приземистые силуэты нескольких русских минных судов, поэтому сразу сокращать дистанцию не спешили.