Огненная земля

Совсем недавно его жена Ольга была автоматчицей их батальона. Девушка из казачьей семьи, она присоединилась в Анапе к отряду Куникова, отходившего тогда к Волчьим Воротам. Потом участвовала в боях под Новороссийском, у балки Адамовича и цементных заводов, и высадилась с десантом на Мысхако, где на восточном берегу Цемесской бухты был отвоеван моряками Цезаря Куникова важный стратегический плацдарм, названный «Малой землей». Здесь Баштовой получил сведения, что немцы вырезали в Анапе всю семью Ольги — одиннадцать человек — за то, что она ушла с моряками. Баштовой и Ольга тяжело переживали это горе. Оно сблизило их еще больше. У Баштового умерла мать, когда он сражался за Одессу, брата-пулеметчика убили под Севастополем, отца давно не было. Судьба соединила его с Ольгой на поле сражения, они любили друг друга.

Теперь у них четырехмесячный сын — Генька, самый молодой «куниковец».

Мещеряков стал его «крестным», заменив погибшего Куникова. И теперь адмирал выбирает время, чтобы заехать в домик Баштовых и понянчить своего «крестника».

Баштовой замечал, как тоскует жена, с тревогой ожидая часа расставания. Она не могла теперь идти с ним, но отлично понимала, что такое десант морской пехоты, что такое «первый бросок».

Вот близко дом. Баштовой почти бежал, то и дело ступая в лужи. Не беда! Он снимет дома сапоги, и Ольга просушит их. Вместо сапог он наденет домашние туфли, скроенные и сшитые ею из его старой шинели. Она сейчас так удивительно просто и ловко хозяйничает в их домике…

Он навсегда запомнит контратаку на школу Станички — предместья Новороссийска. Школа стоила батальону немало жизней, но немцы штурмом снова захватили ее. Тогда при свете германских ракет моряки молча пошли в контратаку. Ольга поднялась вместе со всеми и достигла кирпичной разрушенной стены. Многие были убиты. Ольга упала, и он ринулся к ней, думая, что она тоже убита, но увидел, как сильно ее руки сжимают автомат. Короткие красные с голубым искры вырывались из ствола, и плечо ее дрожало от плотно прижатого к нему приклада. Они отбили школу Станички в ту ночь…

Баштовой, запыхавшись, почти вбежал на крыльцо и постучал. Жена как будто ждала его, где-то близко притаившись, — так быстро она открыла дверь.

— Ваня, так долго сегодня!

— Оля, не спишь?

— У нас гости. Ждем тебя. Звенягин пришел с Тамани.

— Павел пришел? Отлично. Я давно не видел его.

— У нас Курасов с Таней…

— Тоже отлично, Оля.

— Как может быть иначе? — сказал Звенягин, выходя навстречу хозяину. — Хотел бы я знать, как мог ты сказать иначе? Здорово, Иван!

— Здравствуй, Павел! — Баштовой обнял Звенягина. — Вас с Тамани прислали за нами?

— Эх, ты, сразу за дела…

Звенягин, маленький, с откинутой назад головой, пошел вперед. В комнате на диване возле Курасова прикорнула Татьяна. Услышав шум, она встряхнула головой — светлые волны волос рассыпались, — высвободила из-за спины Курасова руку и протерла глаза.

— Пришел?

— Пришел, — ответил Курасов.

Таня, не скрывая радости, спрыгнула с дивана навстречу Баштовому.

— Танюша, здравствуй, дорогая, здравствуй!.. — сказал Баштовой и обратился к Курасову: — Ты должен рассказать нам про нашего нового командира, поскольку ты привез его.

— Что он может сейчас рассказать? — заметил Звенягин. — Здесь разве узнаешь человека? В деле сразу разберемся, кто каков. И в новом вашем комбате скоро разберетесь…

— Скоро? — переспросил Баштовой, взъерошивая свои белокурые волосы.

Звенягин, старательно размешивая сахар в чае, ответил не сразу.

— К тому идет, — протянул он. — На Тамани доколачивают немцев, на Крым надо выходить, а то и так наш левый черноморский фланг что-то отстал. Украинский фронт уже к Днепру вышел. Долго казенный харч зря нам переводить нельзя… Ну ладно, Иван. Ты видишь, как мы самоварчик сообразили с Татьяной? Сами ставили. Поет, как Лемешев. Ходим к тебе и завидуем, Ваня. Ты же человек необыкновенный.

— Действительно, такое скажешь…

— Ты счастье на войне нашел, жизнь. Многие теряют сейчас и счастье, и жизнь, и уверенность, а ты находишь… — Звенягин повернулся к Курасову, по-прежнему сидевшему молчаливо возле Тани. — Учись, парень, у Баштовых правильной жизни.

— Учусь, Павел Михайлович.

— Врешь, не учишься! — Звенягин засмеялся. Его узкое смуглое лицо сразу стало очень юным, живые черные глаза заблестели. — Курасов, ты нашел хорошую дивчину. Нашел счастье на войне, женись!

Курасов смутился, искоса посмотрел на Таню:

— Павел Михайлович, может быть, перейдем на другой курс?

— Говорите, говорите, Павел Михайлович, — попросила Таня.

— Да что мне говорить? Вы вот думаете, я не знаю, чего вы к Баштовым зачастили? Учитесь семейной жизни.

— Да ничего подобного! — смутился Курасов.

— Чего там — ничего подобного! Тянет вас на огонек. — Звенягин подошел к чуть завядшим розам, гладиолусам и астрам, расставленным на тумбочках и на комоде, наклонился над цветами. — А вот цветы надо было догадаться привезти и Ольге!

— Мы и принесли Оле, — сказала Таня.