Огненные фарватеры

Буржуазный историк Ю. Майстер в книге «Война на море в восточно-европейских водах в 1941–1945 годах» так определяет низкую эффективность немецких подводных лодок: «Из-за отсутствия выгодных целей немецко-финская подводная война в 1944 году большого успеха не имела и едва ли могла повлиять на общую обстановку. Русская противолодочная оборона была агрессивной, но не очень искусной». Советский ученый — доктор исторических наук, капитан 1-го ранга А. В. Басов присоединяется к первому выводу: действительно, немецкие подводные лодки на обстановку в Финском заливе, а затем и в Балтийском море не оказали существенного влияния. Однако не из-за «отсутствия выгодных целей» — в 1941 и 1944 годах по Финскому заливу плавали сотни транспортов. Причины, утверждает А. В. Басов, кроются в другом. Во-первых, в малой эффективности действия фашистских подводных лодок в стесненных мелководных районах. Во-вторых, противолодочная оборона КБФ была не только агрессивной, но и достаточно искусной в массировании противолодочных средств на решающих направлениях.

КБФ выполнил задачу по обеспечению морских перевозок и выводу в море подводных лодок… Флот начал войну, имея в своем составе 17 «малых охотников», а к концу их было 138. Массовое использование катеров, самолетов, мин и береговых средств позволило флоту организовать в своей операционной зоне действенную борьбу с подводными лодками противника…

Л. ВАЙСМАН,

капитан 3-го ранга

В финских шхерах

Ранним сентябрьским утром меня вызвал к себе командир ОВРа капитан 1-го ранга Абрам Михайлович Богданович.

— Собираемся, — сказал он. — Через три часа идем в Выборгский залив, чтобы определиться, как лучшим образом привести в Кронштадт немецкую подводную лодку. ЭПРОН[9] поднял ее.

— Когда же они успели?

— Успели. И сейчас лодка находится под водой и подвешена в таком положении к понтонам, чтобы ее не видно было, — враг-то рядом! И имей в виду: в таком состоянии осадка лодки примерно девять с половиной метров.

Я ахнул: девять с половиной! Это многовато.

— Деваться некуда, штурман. Используем наиболее приглубью места. Готовься!

— Но как же мы ее потащим, если на фарватере в некоторых местах лишь девять метров, а приглубые места надо знать каждую данную секунду, — пытался было я возразить, хотя понимал, полемика здесь бесполезна. Есть приказ, и его необходимо выполнять.

Расстроился вторично, когда узнал, что для буксировки лодки назначен спасатель «Сирена», на котором не была определена и уничтожена девиация магнитного компаса, не уточнена поправка лага. Вот уж, поистине, одна беда не ходит…

До ухода на «Сирену» я по навигационным картам подновил в памяти район предстоящей работы. Выходило, что самое сложное место — пролив Бьеркезунд. Глубины на пределе возможного, но, к моей радости, оказалось, что маяки и другие береговые огни работают. При аховом состоянии навигационных приборов «Сирены» это было очень важно. Фарватеры, по которым предстояло буксировать лодку, были узки и проложены среди минных полей.

И вот мы с Богдановичем на спасателе. Беседуем с командиром. Он рассказывает нам, что имеет богатый опыт по буксировке морем, а поэтому считает, что тащить подводную лодку, подвешенную на понтонах, по таким фарватерам можно только на коротком тросе. Но от этого компас будет давать определенную ошибку.

— Как говорится, «показывать погоду», — мрачно заметил Богданович.

Позднее мы убедились в том, что ошибка эта на отдельных курсах составляла до 30 градусов. При этом надо учесть, что вокруг стояли мины и фарватер сужался местами до мили. Но это — потом. Пока же высказывались предположения, что ошибка будет, и изыскивались методы решения задачи: что делать, чтобы не залезть на мины?

Я знал, что командир ОВРа верит в меня, и это придавало сил. По пути в Выборгский залив постарался внимательно изучить состояние навигационной обстановки на данный момент. Где и какие выставлены буи и вехи, если имеются огни, работают ли они. На Кронштадтских створах, потолковав с командиром «Сирены», мы проверили девиацию компасов на курсах, какими предстояло идти с лодкой на буксире. Постепенно складывался план навигационного решения задачи.

И вот спасатель в заданном районе. Мы приближаемся к лодке. Стою у компаса, наблюдаю его поведение и вижу, как он чутко реагирует на металл. Уже почти стемнело, но видимость довольно приличная. Маяки и огни береговых знаков просматриваются и пеленгуются хорошо.