Огненные фарватеры

Михаил Павлович посмотрел на Шевченко, улыбнулся:

— Не знаю. Конверт с приказом вскроем на Большом Кронштадтском рейде.

Мичман Шевченко службу понимал…

С Большого Кронштадтского рейда вышли с опозданием — задержал «Коралл», у которого вдруг обнаружилась неисправность в машинах. Пришлось ждать. Командир приказал собрать на баке экипаж. С отрывом от берега можно было объяснить морякам, куда путь и для кого груз.

— Идем на остров Эзель. Везем бомбы для Берлина, — говорил Ефимов.

Молча смотрели краснофлотцы, старшины и командиры на старшего лейтенанта Ефимова. Каждый из них был моряком, знал этот путь на Эзель, нелегкую морскую дорогу, на которой не укрыться от вражеских наблюдателей. А Ефимов говорил о том, что с этими самыми бомбами летчики Преображенского полетят на Берлин. Сперва над морем, потом над землей, откуда сотни зениток будут не только глядеть в небо, но и стрелять, стрелять!

— Пройдем! — твердо заметил секретарь партийной организации корабля старшина 1-й статьи Алексей Нестеров. — Приказ выполним!

— Пройдем! — сказал исполняющий обязанности военкома инженер-лейтенант Митрофан Ванюхин. — Доставим бомбы!

За полночь ушли с рейда, «Коралла» так и не дождались, только задержались понапрасну.

До Лавенсари дошли без приключений. Корабли держались в кильватерном строю и шли без огней в темноте августовской ночи. С рассветом появился первый «юнкерс», он летел на большой высоте, казался черным крестом на сине-голубом небе, слишком высоко для того, чтобы по нему можно было стрелять.

— Можно ждать налета? — спросил командира поднявшийся на ходовой мостик инженер-лейтенант Ванюхин.

— Всего можно ждать, — вздохнул Ефимов.

— Личный состав к отражению атаки готов, товарищ командир. Я прошел по постам, побеседовал, ребята ждут боя!

— Пять «юнкерсов» от солнца! — доложил в этот момент командир отделения сигнальщиков старшина 2-й статьи Николай Большаков.

— «Воздушный» до места! — приказал Ефимов сигнальщику. — Боевая тревога! Кононов, выдать целеуказания на орудия и пулеметы! — Михаил Павлович поднял бинокль — на «Вистурисе» и МО-208 тоже готовились к бою с самолетами.

— Товарищ командир, целеуказания выданы! — доложил командир БЧ-2-3 лейтенант Игорь Кононов.

Зенитные орудия и крупнокалиберные пулеметы ДШК ударили одновременно.

— Головной «юнкерс» сбросил бомбы! — доложил сигнальщик.

— Лево на борт! — Руки Ефимова сами бросают машинные телеграфы на «вперед, самый полный».

Рулевой, старшина 1-й статьи Николай Бойцов, вовсю вращает штурвал, корабль на крутом повороте едва не ложится на борт, и командир боковым зрением успевает заметить, как сыплются на повороте в воду пушечные и пулеметные гильзы с палубы, как падают бомбы — кучей и мимо… Разрывы встали над морем, но в стороне от корабля, за кормой.

Т-203 отбился от самолетов. «Вистурис» и МО-208 — тоже.

Передышку враг дал небольшую. Снова от солнца, теперь уже поднявшегося довольно высоко над морем, объявились «юнкерсы». Как и во время первого налета, главный удар они нацелили на самый большой корабль конвоя, на Т-203. Опять, завывая, падали бомбы, и маневрировал корабль — от «полный вперед» и до «полный назад». Командир не отпускал ручек машинных телеграфов, и ему все думалось, что реверсы эти тяжело достаются дизелям. Люди же, подчиненные мичмана Ивана Клюшкина, понимали: идет борьба за жизнь корабля и экипажа!

Поднимались над морем подсвеченные огнем всплески — справа, слева, по носу и по корме. Волнами налетал приторный запах взрывчатки, и водопадами рушились на палубу и надстройки тонны воды, перемешанные с осколками и поднятой со дна моря грязью. И грохот пушек, пулеметов, отбивающих врага. А «юнкерсы» вновь атакуют конвой. Теперь разрывы поднимаются совсем близко, совсем рядом…

— Пробоина, левый борт в районе шпангоутов…

Командир слушает молча. Молча определяет. Это же как раз под ходовым мостиком!

— Аварийной партии заделать пробоину! — командует Ефимов, подходит к ограждению мостика и видит: бежит по палубе боцман Шевченко, следом — его друг, старшина группы электриков Михаил Попов, тащат аварийные инструменты. Следом, не отставая, кочегар Алексей Котенов, электрик Василий Седякин, трюмный Михаил Шостак — вся аварийная партия. Один за другим пыряют в дверь надстройки.

— «Юнкерс-87», левый борт тридцать, дистанция сорок! — взволнованно докладывает сигнальщик Виктор Харламов.

— Лево руля! — приказывает Ефимов.

Разрыв поднимается у самого борта, и тут же опустился на настил мостика Харламов, осел на штурвал старшина 1-й статьи Бойцов, командир отделения сигнальщиков Большаков согнулся. Все это замечает командир, хотя сам еще не осознал, что ранен.

И опять «юнкерсы» несутся на корабль, а навстречу им трассы огня — от пушек, от ДШК… И вдруг — ослепительная вспышка в небе.

— Сбили! — радостно кричит Большаков. — Это расчет старшины первой статьи Шохина… Так их, Николай, бей!

На мостик прибежал инженер-лейтенант Ванюхин.