Огненные иероглифы

В других городах Африки, например в столице Нигерии Лагосе, немало крупных построек принадлежит африканцам. Вернувшиеся из Бразилии потомки рабов, уроженцев Нигерии, принесли с собой своеобразный архитектурный стиль, любовь к скульптурным украшениям своих жилищ. Местные жители йоруба умело сочетали свои традиции с влиянием английской архитектуры. В самой застройке Лагоса заметна анархичность, присущая стихийно разрастающимся городам.

Центр Абиджана

Ничего подобного нет ни в Абиджане, ни в Киншасе. Города росли по жестким предначертаниям колониальных властей. Что могли строить сами африканцы? Только бараки были им по плечу. Тогда как компании и власти строили небоскребы, африканцы из земли и глины лепили свои жалкие мазанки. Глиняные пояса нищеты окружают Абиджан и Киншасу.

Пожалуй, именно в этих полупролетарских, полукрестьянских кварталах живут самые интересные люди Абиджана. Те, что «наверху», знают историю и статистику, состояние дорог и положение мирового рынка кофе. Они любят рассуждать о судьбах страны, пробуют навязать ей свою волю и свои идеи.

Напротив, среди обитателей Аджаме и Трейшвиля не часто встретишь даже просто грамотного человека. От них не получишь статистической справки. Но только здесь можно узнать, как — прожить на пять тысяч франков в месяц, где и какая есть работа, у кого найти каморку подешевле. Они на практике знают цену слов, звучащих там «наверху». Вспыхивающий здесь гнев, рождающиеся в этих местах надежды затем становятся чувствами и мыслями всей страны.

Как-то раз вместе со знакомым профсоюзным работником Д. мы поехали в Трейшвиль. За мостом машина свернула направо, к порту, потом налево. Большинство улиц было без названий, под номерами. После трех-четырех новых поворотов мы въехали в небольшой двор.

По двору с шумом носилась ребятня. При нашем появлении полуголые мальчуганы и девчонки сначала замерли, а затем окружили Д., которого они, видно, встречали уже не в первый раз. В большой деревянной ступе две женщины большими пестами толкли маниок или бананы для «фуфу» — любимого местного блюда. На шум ребятишек — из дома вышел пожилой человек и, поздоровавшись с нами, быстро провел нас в комнаты.

Я не спрашивал его имени, а сам он не назвался. В Абиджане быстро привыкаешь к этой особой осторожности местных жителей с иностранцами. Видимо, у них есть серьезные к тому причины. Мне мой хозяин понравился и своим открытым умом, и широким радушием.

Он был влюблен в Абиджан. Он был горд красотой города, его широкими улицами, современными зданиями.

— Я вырос в деревне недалеко от Мана. Это у границы с Гвинеей, — рассказывал он. — Самой большой была хижина вождя. В детстве она казалась мне громадной. Мне было пятнадцать лет, когда я попал в Абиджан, и город потряс меня.

Это был действительно интересный человек. Он принадлежал к поколению, чья сознательная жизнь началась в годы второй мировой войны, когда и до африканских берегов докатились освободительные идеи. Он сам научился читать и писать. Рабочие кружки, городские митинги были его политической школой. С тех пор у него вошло в привычку каждый вечер слушать московское радио. Работа в порту сначала грузчиком, потом крановщиком воспитала его самосознание.

— Абиджан — своеобразный город, — говорил хозяин. — Насколько я знаю, его двухсоттысячное население едва ли не наполовину состоит из выходцев из соседних стран — Мали, Гвинеи, Верхней Вольты, Либерии. Есть даже нигерийцы и мавританцы. Интернациональный го род!

Д. вступил в разговор:

— Для профсоюзов это создает большие трудности. Попробуйте организовать эту разнородную людскую массу! К тому же среди различных этнических групп существует взаимная подозрительность и соперничество. Эти настроения умело поддерживаются предпринимателями.

Повернувшись к хозяину, он спросил:

— Ты согласен со мной, что основную массу абиджанских рабочих составляют вчерашние крестьяне?

Тот утвердительно кивнул головой. Д. продолжал:

— Тысячи людей пришли в город, сохранив узость еще племенного самосознания, традиции и суеверия родных деревень. Многие из них предпочитают профсоюзам племенные объединения, во главе которых ставятся «вожди». Их мечта — накопить денег, начать торговлю или вернуться ib деревню. У большинства нет квалификации, и они удовлетворяются случайными заработками, не задерживаясь подолгу на одном и том же предприятии.

Хозяин прервал Д.:

— Ты несколько преувеличиваешь трудности. Согласись, что квалифицированные рабочие понимают нужность профсоюзов. А они — большая сила. Да и вчерашние крестьяне в абиджанском котле быстро освобождаются от своей ограниченности.

Я внимательно слушал разгоревшийся спор. Ни в научных исследованиях, ни на страницах местных газет я не встречал идей и наблюдений, которые высказывались моими знакомыми. Все, что говорилось в этой комнате, было выстрадано каждым из собеседников за долгие годы борьбы.

Поздно вечером мы распрощались с гостеприимным хозяином. Д. был взволнован долгим разговором. В машине он продолжал прерванный спор: