Огненный крест

Лошади уже не ржали, только фыркали и брыкались. Это хорошо, значит, они не пали от клыков хищника и не сбежали.

— Я здесь, — повторила я громче.

Треск послышался ближе. Джейми споткнулся в темноте, присел и нащупал под бревном мою руку.

— Саксоночка, ты цела?

— Вроде бы.

Я выползла из-под бревна и прислушалась к своим ощущениям. Несколько синяков, содранные локти, ссадина на щеке от ветки…

— Хорошо. Тогда давай быстрее, он ранен.

Джейми вздернул меня на ноги и куда-то поволок.

— Кто?

— Козел, конечно же.

Глаза привыкли к темноте, и я разобрала очертания Гидеона и кобылы, которые трясли гривами под голым тополем. Рядом с ними горбилась фигурка поменьше — должно быть, миссис Бердсли.

Густо пахнуло кровью и козлятиной. Я присела на корточки и провела по жесткой колючей шкуре. Козел дернулся с жалобным «ме-е…». Это хорошо, значит, не умирает.

— Где кошка? — спросила я, ощупывая витые рога, хребет и ребра. Козел блеял и вырывался.

— Ушла. — Джейми присел рядом и положил руку козлу на голову. — Ну-ну, bhalaich[49]. Все хорошо. Seas, mo charaid[50].

Я не находила ран, но кровью пахло сильно: горячая металлическая вонь перебивала ароматы леса. Лошади тоже ее чуяли и нервно топтались в темноте.

— Она точно не вернется? — спросила я, почти чувствуя на себе пристальный кошачий взгляд. — Кровью пахнет.

— Да. Она задрала одну из коз.

Джейми встал на колени и погладил козла по шее.

— Миссис Бердсли отвязала этого парня, и он бросился на кошку, пытаясь ее забодать. Я слышал, как она взвыла, а потом, судя по всему, дала ему лапой, потому что он вдруг заорал. Кажется, ногу сломал.

Так и было. Теперь я легко нащупала острые края перелома. Кожа уцелела, но плечевая кость была раздроблена. Когда я дотронулась до больного места, козел приподнялся, выпучив глаза, и хотел меня боднуть. Странные квадратные зрачки сверкнули в бесцветном лунном свете.

— Сумеешь его вылечить? — спросил Джейми.

— Не знаю.

Закусив губу, я нашарила пульс, быстрый и нитевидный, в складке между ногой и телом. Сам перелом — пустяки, но у зверя может развиться шок. Мне доводилось видеть, как животные — а порой и люди — умирали от незначительных на первый взгляд ран.

— Джейми, он может умереть, даже если я вправлю перелом. Не проще ли добить его и забрать с собой мясо?

Джейми легонько гладил козла по шее.

— Жалко, храбрый парнишка.

Миссис Бердсли нервно, по-девичьи захихикала.

— Его зовут Хирам. Он славный мальчик.

— Хирам, — повторил Джейми. — Хороший Хирам, смелый… У тебя яйца размером с дыню.

— Скорее уж с хурму, — авторитетно поправила я: случайно задела мошонку, когда искала раны. — Хотя довольно крупную.

Мускусные железы козла работали вовсю, перебивая даже металлический запах крови.

— Я говорил образно, — сухо сообщил Джейми. — Саксоночка, что тебе нужно?

— Ладно. Найди мне пару прямых веток без сучков длиной около фута и принеси веревку из седельной сумки. — Я откинула волосы тыльной стороной ладони. — А потом мне будет нужна твоя помощь, — добавила я, пытаясь удержать бьющегося пациента. — Кажется, Хираму ты понравился. Узнал родственную душу.

Джейми рассмеялся и, почесав напоследок ухо козлу, пошел искать материал для шины.

— Отлично. — Придерживая козла за шею, я забрала у Джейми палки. — Надо сделать лубок. Тогда он не сможет двигать ногой и смещать кость. Помоги-ка его перевернуть.

Хирам, не то из мужской гордости, не то из козлиного упрямства (хотя как по мне, это одно и то же, попытался встать, однако тут же затряс головой, заскреб копытами по земле и обмяк.

Миссис Бердсли заглянула мне через плечо, по-прежнему держа козленка. Тот тихонько заблеял, словно только сейчас проснулся, и Хирам ответил громким «Бе-е-е!».

— А это мысль, — пробормотал Джейми.

Он забрал козленка и подложил его Хираму под бок. Тот сразу прекратил брыкаться и, опустив голову, принялся обнюхивать детеныша. Козленок заблеял, тычась носом в колючий бок, а Хирам стал вылизывать длинным слюнявым языком ему голову.

— Давай быстрее, саксоночка, — велел Джейми.

Я торопливо зафиксировала ногу, наложила шину и закрепила ее одним из платков миссис Бердсли. Хирам не сопротивлялся, только изредка стонал. Козленок же блеял беспрерывно.

— Где его мать? — спросила я, хотя и сама догадывалась. В повадках коз я не смыслила, но понимала, что ничто, кроме смерти, не удержит мать вдали от плачущего дитя. Остальные козы толпились вокруг, не то из любопытства, не то из страха темноты, но матери козленка среди них не было.

— Бежняш-шка Бекки… — грустно протянула миссис Бердсли. — Такая шлавная козош-шка.

Козы наседали все сильнее. Одна, фыркнув мне в ухо, принялась жевать волосы, вторая наступила на ногу острым копытцем, заставив вскрикнуть от боли. Однако я их не гнала: присутствие гарема вроде бы смиряло нрав Хирама.