Огненный крест

Брианна сидела в кресле у камина с Джемми на руках, наблюдая, как ее двоюродная бабка готовится к свадьбе.

— Что думаете? — спросила Федра, обмакивая серебряную расческу в баночку помады для волос. — Поднять? — предложила она.

Федра не одобряла решение хозяйки не надевать парик и стремилась сделать все возможное, чтобы воссоздать подобную прическу из волос Иокасты.

— Чушь, — отозвалась Иокаста. — Мы не в Эдинбурге, дитя, и уж точно не в Лондоне.

Она прикрыла глаза, наслаждаясь теплом солнечных лучей, что лились сквозь окна. Серебряная расческа поблескивала в этом свете, а руки рабыни казались совсем темными на фоне ослепительно-белых волос.

— Может, и так, но ведь и не на диких Карибах, и не в какой-нибудь глуши, — возразила Федра. — Вы здесь хозяйка, это ваша свадьба. Все будут на вас смотреть… Вы хотите меня опозорить? Неужели выйдете вот так с распущенными, как у какой-то индианки, волосами и все будут думать, что я неумеха?

— Ох, боже упаси. — Широкий рот Иокасты дрогнул от раздражения. — Просто зачеши их назад и закрепи гребешками. А свое мастерство демонстрируй на локонах моей внучки.

Федра сощурилась, глядя на Брианну через плечо, но та улыбнулась и покачала головой. Ради пристойности Брианна надела украшенный кружевом чепец и не собиралась возиться с прической. Рабыня фыркнула и продолжила умолять Иокасту согласиться. Брианна закрыла глаза, перестав прислушиваться к дружеской перепалке. Теплые лучи солнца падали ей на ноги, за спиной потрескивал камин, будто обнимая ее и маленького Джемми шерстяной шалью.

Комнаты дома гудели и трещали по швам от гостей. Некоторые останавливались на соседних плантациях и прибыли только на праздник, однако в «Горной реке» собралось столько народу, что все спальни были заняты, причем гостям приходилось спать по пять-шесть человек в одной постели. Еще больше ночевало в палатках у реки.

Брианна с завистью посмотрела на большую кровать с балдахином, которая принадлежала Иокасте. Из-за переездов, Джемми и толпы народа в «Горной реке» они с Роджером больше недели не спали друг с другом, и, скорее всего, ждать им до возвращения на Ридж.

Однако Брианне хотелось не просто прижаться к Роджеру в постели. Малыш сосал молоко, и это ощущение вызывало у нее совершенно нематеринские желания, для удовлетворения которых требовались Роджер и возможность ненадолго уединиться. Вчера у них намечалось нечто любопытное в кладовой, так помешал раб, зашедший туда за сыром!.. Может, конюшни?..

— Хорошо, я надену бриллианты, но только ради вас, девушка. — Веселый голос Иокасты вырвал Брианну из соблазнительной фантазии о темном, устланном сеном деннике и обнаженном Роджере.

Брианна перевела взгляд с блаженно сосущего грудь Джемми на Иокасту, которая сидела у окна. Лицо бабушки казалось отстраненным. Словно она прислушивается к едва различимым, далеким звукам, доступным лишь ей. А может, просто к гулу гостей внизу.

Этот гул напоминал Брианне об ульях матери. Подобное деловитое жужжание можно было услышать, если прижаться ухом к стенке улья. Конечно, рой гостей производил сплетни, а не мед, но цель была такая же — заготовить запасы, чтобы пережить блеклые тоскливые дни.

— Все, хватит, сойдет, — отмахнулась Иокаста от Федры и встала.

Выгнав служанку из комнаты, она замерла у туалетного столика и беспокойно постукивала пальцами по его поверхности, явно размышляя, что еще упустила. Потом нахмурилась и прижала к глазам пальцы.

— Голова болит? — спросила Брианна, понизив голос, чтобы не потревожить почти заснувшего Джемми.

Иокаста опустила руку и, повернувшись к внучке, криво улыбнулась.

— А, ничего страшного. Каждый раз, как погода меняется, моя бедная голова начинает трещать.

Несмотря на улыбку, в уголках глаз Иокасты залегли морщинки, свидетельствовавшие о ее страдании.

— Джемми уже почти все. Я позову маму, и она приготовит настой из трав.

Иокаста махнула рукой, с видимым усилием отодвигая боль на второй план.

— Не надо, милая. Мне не так уж плохо.

Джемми причмокнул, выпустив грудь изо рта, и откинулся назад. Сгиб руки Брианны, куда до этого упиралась его головка, был влажным от пота, а крошечное ушко малыша смялось и покраснело. Брианна приподняла расслабленного Джемми и вздохнула с облегчением, когда кожи коснулся прохладный ветерок. Малыш срыгнул лишнее молоко и обмяк, уткнувшись в материнское плечо.

— Налопался? — улыбнулась Иокаста, направив в их сторону слепые глаза.

— Надулся, как барабан.

Брианна на всякий случай похлопала Джемми по спинке, но тот лишь сопел во сне. Она поднялась и, вытерев с его подбородка молоко, уложила сына в импровизированную кроватку — ящик комода, который устроили на полу и устлали одеялами и подушками.

Брианна повесила шаль на стул, подрагивая на сквозняке. Чтобы не испортить новый наряд, она кормила Джемми лишь в нижней рубашке и чулках, и ее голые руки покрылись мурашками.