Огненный крест

Я и в самом деле приподняла одеяло и ткнула в нижнюю часть живота. Не обнаружив напряжения в области мочевого пузыря — Джейми завопил, потому что ему было щекотно, — я пропальпировала печень, но, к своему облегчению, уплотнений не нашла.

— Спина болит?

— Жопа у меня болит, — проворчал он, покосившись на меня, и сложил руки, защищая живот. — И с каждой минутой все больше.

— Я пытаюсь определить, не повреждены ли почки, — терпеливо объяснила я. — Если ты не можешь писать…

— Да я отлично с этим справляюсь, — заверил он меня, натягивая простыню до груди — на тот случай, если я решу проверить. — Просто оставь мне завтрак, и я…

— Откуда ты знаешь?

— Знаю!

Я скептически посмотрела на ночной горшок, и Джейми, сердито взглянув на меня, пробормотал что-то похожее на «окно». Я обернулась — ставни были открыты, а рама поднята, несмотря на прохладный утренний воздух.

— Что ты сделал?

— Ну, — пробормотал он, защищаясь, — решил посмотреть, смогу ли встать.

— Зачем тебе вставать?

— Хотел проверить, смогу ли. — Он взглянул на меня невинным взглядом младенца, и я, оставив вопросы, перешла к более важным вещам.

— А кровь была в…

— Что сегодня на завтрак?

Джейми перекатился на бок и приподнял салфетку на подносе. Не найдя ничего, кроме молока с хлебом, он взглянул на меня с видом человека, до глубины души потрясенного предательством.

Прежде чем он вновь начал обижаться, я уселась на стул, стоящий у кровати, и напрямик спросила:

— Что не так с Томом Кристи?

Он удивленно мигнул:

— А что с ним такое?

— Не знаю, я его никогда не видела.

— Я сам его уже двадцать лет не видел, — сказал Джейми, потом взял ложку и подозрительно потыкал в хлеб с молоком. — Если у него еще одна голова выросла…

— Ха! — терпеливо сказала я. — Роджера тебе удалось… почти удалось обмануть, но я-то тебя знаю.

Он закатил глаза, потом криво улыбнулся:

— Ага, значит, ты знаешь, что я терпеть не могу хлеб с молоком.

Мое сердце трепыхнулось от его улыбки, однако я постаралась сохранить достоинство.

— Если думаешь шантажировать меня, чтобы получить бифштекс, — забудь! Я все равно выясню, что представляет собой Том Кристи, если понадобится.

Я встала, отряхнув юбки, и сделала вид, что направляюсь к двери.

— Принеси мне овсянки с медом, и я все расскажу.

Я обернулась и увидела, что он ухмыляется.

— Договорились, — согласилась и вновь уселась на табуретку.

Джейми немного помолчал, решая, с чего начать.

— Роджер рассказал мне о масонской ложе в Ардсмуре, — призналась я, чтобы ему помочь. — Вчера вечером.

Джейми бросил на меня удивленный взгляд:

— А откуда Роджер Мак знает? Кристи ему доложил?

— Нет, Кенни Линдси. Но Кристи показал ему какой-то масонский знак, когда приехал. Я думала, что католикам запрещено вступать в масонские ложи.

Джейми приподнял бровь:

— Вообще-то, да. Но Папы в Ардсмуре не было, а я был, и я не знал, что это запрещено. Значит, Роджер тоже масон?

— Очевидно. Но ведь дело не в этом?

Джейми кивнул и отвел взгляд.

— Помнишь сержанта Мурчисона, саксоночка?

— Отлично помню.

Я его встречала только раз, пару лет тому назад в Кросс-Крике. Однако это имя всплывало совсем недавно в другом контексте, и я наконец вспомнила, где его слышала.

— Арчи Хейс рассказывал о нем, или о них. Они — близнецы, и, кажется, один из них стрелял в Арчи у Каллодена.

Джейми кивнул. Его глаза были полузакрыты, словно он смотрел в прошлое, вспоминая дни, проведенные в Ардсмуре.

— Да, хладнокровно пристрелить человека им раз плюнуть. Жестокая парочка. — Его губы искривились. — Единственное, за что я благодарен Стивену Боннету, — что он убил одного из этих гадов.

— А второй?

— Второго убил я.

В комнате вдруг стало очень тихо, словно мы вдвоем перенеслись куда-то далеко от Риджа. Джейми не сводил с меня синих глаз, ожидая ответа. Я глотнула и спросила, удивляясь тому, как спокойно звучит мой голос:

— Почему?

Он отвел взгляд и покачал головой:

— На то есть сотня причин. И ни одной.

Потом потер запястье, словно ощущая вес железных кандалов.

— Саксоночка, я могу рассказать тебе множество историй об их жестокости, и все они будут правдивыми. Мурчисоны охотились за слабыми, избивали и грабили их. Они из тех, кто совершает насилие ради насилия, просто так, потому что нравится. В тюрьме от таких, как они, не скрыться.

Узники Ардсмура должны были трудиться. Они нарезали торф, работали в каменоломнях, таскали камни. Каждую маленькую группу охранял английский солдат с ружьем и дубинкой. Ружье — чтобы предотвратить побег, а дубинка — чтобы поддерживать порядок и наказывать непослушных.

— Было лето. Ты же знаешь, саксоночка, что в Шотландии в это время белые ночи?

Я кивнула. В конце лета в Шотландии, далеко на севере, в канун летнего солнцестояния солнце практически не садится. Оно опускается за горизонт, но даже в полночь небо бледное и молочно-белое, а прозрачный воздух наполнен таинственной дымкой.

Начальник тюрьмы решил воспользоваться этим и заставлял узников работать до поздней ночи.

— Мы не возражали, — сказал Джейми, глядя куда-то вдаль, сквозь таинственную дымку памяти. — Все равно на улице было лучше, чем в камере.