Огненный крест

— Понятно. Что ж, причина весомая. Хотя я не уверена, что примета сработала с Джемми и Жерменом. Только посмотри на них — вертятся, будто одержимые. Ай! Не надо кусать меня, ты, исчадие ада, я сейчас тебя покормлю!

— Ну, это же мальчики, — философски заметила Марсали, повышая голос, чтобы перекрыть стоящий гвалт. — Всем известно, что мальчишки — сущие чертенята. Тут одной святой воды мало, даже если она сорокаградусная… Жермен, от кого ты научился такой гадкой песне?!

Я улыбнулась. Рядом со мной тихонько рассмеялся Джейми. Мы уже отошли от места преступления, и можно было не тревожиться о том, что нас услышат. Среди деревьев разносились обрывки песен, звуки скрипки и смех. В сгустившейся тьме ярко горели костры.

Дневные дела закончились, и горцы усаживались поужинать, перед тем как в последний раз навестить друзей. Дразнящие запахи дыма и еды расползались в холодном воздухе, и мой желудок тихо заурчал в ответ на призывы. Хорошо бы Лиззи уже оправилась от боли и взялась за стряпню.

— Что значит «mo mhaorine»? — спросила я Джейми. — Незнакомое словечко.

— Кажется, «моя милая картошечка», — ответил он. — На ирландском. Марсали услышала это от священника.

Джейми глубоко и удовлетворенно вздохнул.

— Да благословит Святая Дева отца Кеннета. Вот уж ловкий парень. В какой-то момент я подумал, что ничего не выйдет… Глянь-ка, это Роджер и малыш Фергус?

Из лесу вынырнули две тени и присоединились к нашим девочкам. При виде своих отцов оба мальчишки пронзительно завопили, потом раздался приглушенный смех и тихие голоса двух молодых семей.

— Они самые. К слову сказать, мой милый картофель, — начала я, придерживая Джейми под локоть, — зачем ты рассказал отцу Кеннету про маслобойку?

— А разве ты против, саксоночка? — удивленно спросил он.

— Конечно, против!

К щекам прилила кровь — то ли от воспоминаний о Джейминой исповеди, то ли о том самом случае с маслобойкой. По телу разлилось тепло, менструальные спазмы наконец-то утихли; утроба дрогнула в последний раз и расслабилась от сладостного внутреннего жара. Не вовремя и не к месту, но вот вечером, если получится остаться одним… Я торопливо задвинула эту мысль подальше.

— Во-первых, это личное. Во-вторых, какой же это грех? — чопорно отрезала я. — Мы с тобой женаты!

— Я и во лжи на исповеди признался, саксоночка.

В темноте улыбка была не видна, но в голосе Джейми слышались нотки смеха. Как и в моем.

— Пришлось придумать грех, который точно отпугнул бы Лиллиуайта от шатра… Нельзя было признаваться в воровстве или содомии. Вдруг мне еще придется вести дела с этим джентльменом?

— Ты думаешь, что содомия его отпугнула бы, а вот слабость к женщинам в мокрых сорочках выглядит вполне простительно?

Рука у Джейми была теплая. Я дотронулась до внутренней стороны запястья — там, где нежная кожа выглядывала из-под рукава, — и погладила пульсирующую вену, которая тянулась от ладони к сердцу.

— Говори потише, саксоночка, — пробормотал он, тронув мою руку. — Вдруг дети услышат. Да и, кроме того, — Джейми склонился и зашептал мне в ухо, — я питаю слабость не ко всем женщинам. А только к дамам с очаровательной круглой задницей.

Он отпустил мою ладонь и привычно похлопал меня пониже спины. Несмотря на кромешную темноту, Джейми попал по нужному месту с удивительной точностью.

— К тощей женщине я бы не подошел и на пушечный выстрел, даже если бы она разгуливала голышом. А что касается Лилиуайта, — продолжал он серьезным голосом, задумчиво оглаживая мою ягодицу сквозь ткань юбки, — он, конечно, протестант, саксоночка, но при этом все-таки мужчина.

— Я не знал, что это взаимоисключающие условия, — сухо сказал Роджер, появляясь из темноты.

Джейми отдернул руку с моего зада, словно обжегшись. Жаль, что спать мы ляжем еще не скоро.

Легонько стиснув Джейми за укромное местечко и заслужив резкий удивленный вздох, я повернулась к Роджеру, который держал перед собой какой-то большой извивающийся сверток. На поросенка не похоже, решила я, хотя и похрюкивает. Приглядевшись, я различила личико Джемми. Малыш яростно слюнявил папины костяшки; в случайном отблеске света мелькнул розовый кулачок, нацеленный Роджеру прямо в ребра.

Джейми удивленно хмыкнул, ничуть не смущаясь того, что его мнение о протестантах услышал кто-то посторонний.

— Все невесты хороши, отколь берутся злые жены? — процитировал он с резким шотландским акцентом.

— А? — озадаченно откликнулся Роджер.

— Протестанты рождаются со стручком на нужном месте, — пояснил Джейми. — Во всяком случае, мужчины. Да только у некоторых он отсыхает за ненадобностью. Человек, который постоянно сует свой… нос в чужие грехи, сам нагрешить не успеет.

Я тактично закашлялась, чтобы скрыть смех.

— Зато у других стручок растет на зависть. — Роджер говорил еще суше, чем раньше. — Ладно. Я пришел поблагодарить вас… за крещение.