Огненный крест. Бывшие

Постепенное развитие образования, развитие русской науки и литературы, общение с более передовыми культурными странами, увеличившееся сознание в необходимости уважения прав каждого гражданина, сознание в несомненном праве населения знать, что его ожидает завтра, и право участия в решении своей судьбы — все эти запросы народной совести встречали постоянный суровый отпор Государственной власти, явно не желавшей уступить своих позиций и привилегий. Упорная борьба на этой неблагодарной для Государственной власти почве вызвала тот исторический ход событий, предотвратить и задержать естественные последствия которого и оказалось задачей непосильной слишком поздно призванному к деятельности народному представительству (Государственной думе. — Ю. В.). Последнее как элемент эволюции, но не революции не могло, конечно, устоять против долго сдерживаемого народного негодования. Недаром великий сердцеед и патриот Бисмарк в своих мемуарах говорит, что всякая революция сильна не столько своими эксцессами и отказом признавать существующую власть, сколько той долей правды, которая вложена в ее идею. И эта глубокая мысль встречает подтверждение и в нашей Русской революции, уже впоследствии развившейся в дикий разгул неудержимой пугачевщины. Ведь происшедший в феврале 1917 года переворот был встречен всей страной спокойно и с одобрением. Наша Армия — цвет населения, — сильная и вооруженная, тоже не возражала против него и, очевидно, была за переворот…

Россия в момент развязки мировой войны оказалась совершенно одна, оставленная своими союзниками и предоставленная поэтому самой себе. Мы сами, своими руками разрушили нашу красавицу Родину-мать. Обуреваемые революционными страстями и вспыхнувшей взаимной ненавистью на почве классовых интересов и низменных побуждений, мы не сумели понять, что, только в самой себе черпая силы, в родном народном творчестве, возможно сохранение целости и нерушимости Отечества. Мы сами, увлекаемые ложными теориями, правда приведенные в это состояние всей неурядицей прошлых десятилетий, положили начало разложению Государства и растлили народные души.

Преступная пропаганда интернационализма — очевидно, беспочвенная — сделала, однако, свое дело. Потухли и принижены были национальные идеи, принижено было и уважение к самим себе.

Да, Россия одна, и она только сама в себе должна черпать силу для своего возрождения, и, я скажу, слава Богу. Пусть те страдания, которые выпали на нашу долю, сметут без остатка все лживые понятия об интернационализме, о ненадобности, даже вреде национальной идеи, о вреде народной гордости и достоинства…

Нам не на кого рассчитывать…

Сейчас нам не нужно быть ни правыми, ни левыми, ни социалистами, ни буржуями, ни монархистами, ни республиканцами — нам нужно быть прежде всего русскими людьми, безмерно любящими Отечество свое и верующими в его силы, и, несмотря на все наше временное унижение, мы должны воспрянуть в духе уважения к себе…

На нас, русских людей, выпало тяжелое испытание обнаружить силу духа не только во внешней борьбе, но и во внутренней — с собственным бессилием и малодушием. Я призываю всех Русских граждан-патриотов выстоять до конца так же, как выстояли назад тому триста лет русские люди в ужасную и в то же время славную эпоху смутного времени иноземного нашествия…

И если последствия тяжких и грубых ошибок управления… и иные им подобные причины нас довели до национального унижения, до самооплевывания, до оскорбления национальной гордости, то пусть переживаемые нами страдания, горе и позор послужат источником очищения нас от этих пороков.

И пусть из этих страданий мы поймем, что только вокруг иных начал народной жизни может создаться мощное и сильное Государство.

Повторяю, все партийные счеты наши, все классовые и иные недоразумения должны побледнеть теперь перед роковым вопросом, поставленным на очередь: быть или не быть свободной, не зависимой ни от кого… России…

Я непоколебимо верю в силу и мощь России.

Я чувствую уже начало пробуждения могучего патриотического чувства. Я чувствую и глубоко убежден, что живет во всех русских гражданах вера в светлое историческое мировое будущее России…»

Историк Лев Платонович Карсавин в 1922 г. был выслан из советской России. Через год в берлинском издательстве «Обелиск» напечатал сочинение «Философия истории», в котором дает свое толкование революции. Скончался в 1952 г. 70 лет от роду.

«…Удивительно, как просто все объясняется врагами и критиками большевизма.