Огненный крест. Бывшие

Не был русский народ ни палачом, ни доносителем даже в самые черные полосы своей истории.

Идеология ленинизма превращает людей в убийц и равнодушных зрителей. Ленинизм претендует на душу каждого, отнимает душу, чеканит вместо совести, чести, справедливости, достоинства и благородства свои приказы. Безразличие и подлость единят души.

В служении ленинизму — оправдание любых преступлений, даже предательство своих отцов и матерей.

Ленинизм взрос на гуманнейшей дореволюционной русской культуре. На ее проповедях любви и веры в человека, ненависти к насилию и палачам.

Ленинизм запалил пламя изуверской нетерпимости, взрастил холопство перед вождями, освоил ложь как государственную политику.

Это — государство условленной лжи. Едва ли не все сознают: это не социализм, не счастье, не братство, а унижения, нужда и вечная зависимость от жирного, наглого и бесконтрольного чиновниче-ства.

Это — государство общей договоренности лгать и делать вид, что сие правда. Ленинизм превратил все в бесстыдство лжи. Все слилось в гнойный, кровавый клубок: проповедь благородства труда — и обворованный труд; жизнь под серпом и молотом как символами свободы — и рабская зависимость каждого; самые решительные постановления о правах граждан — и всеобъемлющая власть карательных служб над жизнью каждого; клятвенное провозглашение ценности личности — и совершенная ничтожность ее перед государством генеральных секретарей; величайшая убежденность — и торжество сытых, удачливых, попрание порядочности сытостью, карьеризмом, лакейством…

Это какое-то зловонно-дорогое месиво из самых передовых постановлений, проповедей добра, счастья, борьбы за мир — и циничного глумления власти над правами каждого, муравьиного ничтожества всех перед властью и догмами Ленина.

Это дикая смесь из народно-святого, «Марсельезы», «Интернационала» — и утробного хохота, хрюканья, свиста, храпа, стонов, хрипа и мольбы о помощи.

Это высокая жертвенность — и ползучая мудрость партийных мещан.

Это — изобилие для сытых — и надрывное существование обездоленных: всех, кто отказывается пресмыкаться, воровать, прислуживать.

Это искренность веры — и бесстыдство захватчиков власти.

Это особые способы унижения и уничтожения человека.

Это величайшая честность художника, искренность искусства — и лауреатно-депутатская подкормка литературных подлецов и выжиг (в благодарность за холуйство, подлоги и извращение истории)…

Это моления ленинизму, сплочение равенством без… свободы, жизнь в рабстве в качестве рабочих придатков машин. Это тусклое житие рабов, разыгрывающих свободных людей.

И это — Россия.

Дух народа, закованный в объятия скелета.

В конце открытого письма Марии Спиридоновой Центральному Комитету партии большевиков звучит тревога, переходящая то в отчаяние, то в гнев: революция Ленина нанесла смертельную рану вековой мечте человечества — социалистическому устройству общества, справедливости для всех.

«…Вера в социализм есть вместе с тем вера в лучшее будущее человечества, в добро, правду и красоту, в прекращение всех форм гнета и насилия, в осуществление братства и равенства на земле.

И вот по этой вере, как никогда еще не бывало, ярко разгоревшейся огненным светочем в душе народа, вы ударили в корень, будто плюнули в детскую душу.

…Вы устроили что-то вроде единственной в мире провокации над психологией масс, сделали ядовитую прививку в громадном масштабе, во имя идеи социализма, — прививку отвращения, недоверия и ужаса перед этим социализмом-коммунизмом… вы превысили свое значение, потребовали себе, как великий инквизитор, полного господства над душой и телом трудящихся. А когда они стали сбрасывать вас, вы сдавили их застенками для борьбы с «контрреволюцией»..

Трудовые массы почти никогда не бывают контрреволюционны. Они только бывают голодны и обижены

(выделено мною. — Ю. В.)…

И конечно, в этот пафос освобождения, в этот энтузиазм нашей революционной эпохи нельзя было вносить ваш догматизм, диктаторский централизм, недоверие к творчеству масс, фанатичную узкую партийность, самовлюбленное отмежевание от всего мозга страны, нельзя было вносить вместо любви и уважения к массам только демагогию, и, главное, нельзя было вносить в это великое и граничащее с чудом движение психологию эмигрантов[124], а не творцов нового мира…

Вы будете сводить партийные счеты, будете суживать и суживать «своих», будете искать все более благонадежных «в вашем смысле» и уничтожать все независимое от вашего морального отупения, но кровно слитое и спаянное с интересами социалистической революции и трудящихся…

Должно прийти время, и, быть может, оно не за горами, когда в вашей партии поднимется протест против удушающей живой дух революции и вашей партии политики…»