Огненный крест. Бывшие

В общем, белая и советская версии, дополняя друг друга, уже рисуют целостную картину, из которой однозначно следует: как бы ни вел себя Керенский, а войскам пройти к Петрограду не удалось бы. Разложение проникло столь глубоко — даже отборные казачьи части уже вне приказов своих начальников. Подавлять Петроград просто нечем. Надо полагать, поэтому пустил себе пулю в голову 30 августа генерал Крымов: корпус распался, что называется, в руках, приказ главковерха не исполнен, а сам он, командир корпуса, превращается в мятежного генерала без войск, и вообще будущее слишком мрачно, можно сказать безнадежно.

1 сентября Алексеев прибывает в ставку и принимает должность начальника штаба главковерха. Сразу по прибытии он арестовывает генерала Корнилова. Процедура для Алексеева преотврати-тельная.

Корнилов водворен в могилевскую гостиницу «Метрополь» под караул солдат Георгиевского полка. Вскоре под арестом с ним оказываются генералы и старшие офицеры Лукомский, Иванов, Романовский, Аладьин, Киселев, Соотс… Всего 19 мятежных душ.

В Бердичеве арестованы восемь генералов и офицеров: Деникин, Марков, Эльснер, Эрдели, Ванновский…

«Для солдат имя Корнилова, — вспоминал о тех днях генерал Краснов, — стало равнозначащим смерти, казни и всяким наказаниям. Корнилов хочет войны, а мы желаем мира…»

Спустя несколько суток Алексеев переправляет группу арестованных в Быхов. В место заключения обращено здание старинного католического монастыря.

Для производства дела назначена Верховная Чрезвычайная Следственная Комиссия Временного правительства под председательством главного военного прокурора генерала Шабловского.

Быхов — уездный городок в верховьях Днепра, южнее Могилева километров на сорок-пятьдесят, с населением в несколько тысяч душ. В июле 1941-го здесь черным потом и кровью отойдут беспощадные бои с немцами: не утерпят, пожалуют в гости те самые, что и в четырнадцатом. Сколько раз уже к нам хаживали, а все мало.

В районе Быкова в первую половину июля 1941-го воевали Четвертая и Тринадцатая армии войск Западного направления (бывший Западный фронт). Командующий Четвертой армией генерал-майор Коробков, отступая от Бреста, где дислоцировалась часть соединений его армии, испытывал наибольшие трудности. Именно по соединениям несчастной Четвертой армии пришелся один из главных ударов гитлеровских войск, основу которых составляли танковые корпуса Гудериана, призванные взломать оборону приграничных войск и глубоко вклиниться на территорию Советского Союза. Именно поэтому войска врага были столь насыщены бронетанковыми соединениями.

Однако к середине июля 1941 г. А. А. Коробков, как и командующий фронтом генерал Д. Г. Павлов со своим штабом, уже находился в пыточных НКВД. Сталин мстил за свои просчеты. Вскоре генералы легли под пулями палачей на Лубянке.

Знаток минного дела знаменитый полковник И. Г. Старинов, прикомандированный в те горяче-кровавые дни к штабу фронта, писал в своих воспоминаниях о том опустошении, которое произвели аресты[50]. Ведь с генералом Павловым и его штабом последовали под пули палачей еще и многие другие офицеры и генералы. Это подрывало устойчивость фронта. Красноармейцы были потрясены: ими командовали «враги»…

Всего через 12 дней после вступления в должность начальника штаба главковерха Алексеев подает рапорт об освобождении с должности и возвращается в Смоленск.

В белой версии так называемого корниловского мятежа (хотя какой это мятеж — действовал Корнилов в согласии с первыми лицами государства, сам Керенский давал «добро») вроде бы не стыкуются даты. Возможно, Алексеев был вызван в Петроград несколько раньше и заседание правительства происходило тоже раньше. Не исключено, определенную путаницу вносит неряшливая перепись дат старого стиля на новый.

Настроение в стране складывалось не в пользу генералов и их единомышленников. Люди были настроены решительно, речь шла о жизни арестованных. Революционные низы и армия явно требовали крови. Сказывалась работа Ленина.

Письмо Алексеева Милюкову (этому старому лису, сумевшему впоследствии внушить уважение и симпатию даже вождям большевизма) написано сразу после сдачи должности.

Должность принял генерал-лейтенант Духонин; если бы генерал знал, что он принимает!..

Алексеев 12 сентября 1917 г. пишет из Могилева: «Многоуважаемый Павел Николаевич!

Перед своим отъездом из Петрограда 31 августа я не имел возможности повидать Вас. Теперь, сдав должность, я не могу приехать в Петроград и должен письмом беспокоить Вас. Помощь Ваша, других общественных деятелей, всех, кто может что-либо сделать, нужна скорая, энергичная и широкая.

Основная причина моего ухода — коренное несогласие с направлением дела Корнилова и особенно Деникина и лиц, с ними привлеченных к ответу[51].