Огненный крест. Бывшие

В политике Павел Николаевич — хитрый лис, меняющий оценки едва ли не на противоположные. Он основательно забрызган кровью царского семейства. Именно он занимался телеграммой английского короля Георга Пятого своему кузену Николаю Второму. Английский король откликнулся на отречение двоюродного брата предложением выехать Романовым в Англию.

Павел Николаевич так занимался телеграммой — английский монарх не то чтобы отказался от своего предложения, но повел себя так, словно предложения вовсе и не поступало[52]^[53]. Зато никаких осложнений в печати, никаких неприятностей с выездом бывшего императора из России. Такая бы свистопляска! А тут для правительства все сложилось чрезвычайно удобно…

Зато в 1920-м сам Павел Николаевич эмигрировал, и именно в Лондон, а уж с 1921 г. обитал в Париже. Это, заслонив его на митинге в Берлине, 28 марта 1922 г. пал от пули террориста Владимир Дмитриевич Набоков — видный деятель кадетской партии, бывший управляющий делами Временного правительства и родитель знаменитого писателя.

В те годы Милюковым проповедовался лозунг «Советы без большевиков» — зело опасный лозунг, большевики аж зубами скрипят. Кстати, Кронштадт восстал против советской власти именно под указанным лозунгом.

С первых дней второй мировой войны Павел Николаевич отказался сотрудничать с гитлеровцами. Скончался 31 марта 1943 г. на 85-м году.

А в тот день, когда Алексеев сочинял письмо, Павлу Николаевичу перевалило за пятьдесят девять — последний день рождения справил в Петрограде…

Судя по позднейшим свидетельствам, должность начальника штаба главковерха Алексеев принял с единственной целью — спасти Корнилова, Деникина и других арестованных от скорого суда и казни. И он добился от Керенского назначения обыкновенного следствия и суда, которые, впрочем, так и не имели места из-за стремительности событий. Скоро самому Керенскому придется удариться в бега…

А пока Александр Федорович в качестве нового Верховного главнокомандующего является в могилевскую ставку. Сколько же этих Верховных перевидела бывшая ставка государя императора!

Обстановка в Могилеве корежит министра-председателя. Он во всем зависит от генералов, даже в самых простейших военных решениях. И еще этот скрытый культ Корнилова! И эти корниловские полки!

Всякий раз, возвращаясь с учений, там, в Быхове, корниловский ударный полк рявкает «ура» своему арестованному шефу — в самые окна монастыря, и текинцы салютуют своими клычами.

Охрану по-прежнему несут текинцы и георгиевцы, тут министр-председатель ничего поделать не может… да и он почти молниеносно возвращается в Петроград. Очень беспокоят Ленин, Троцкий и вообще вся эта ленинская компания. Унять бы их…

Дни и ночи ломает голову министр-председатель, как же это устроить. Вроде силы под рукой — вся Россия, а только не поддается она, ровно деревянная к его слову…

Слишком самоуверен был для столь ответственной роли Александр Федорович. Никого и ничего не видел, кроме себя… Ни с кем не намерен делить власть: Россия указала перстом на него. Он ее избранник — и он это докажет.

Власть, власть…

Разве она не выше любых денег, родственных уз и чувств к женщине? Да что вообще сравнимо с хмельным, ни на что не похожим ощущением возвышения над людьми, податливости твоей власти любого человека?..

«Корниловская авантюра, роль в которой Керенского и Савинкова так и не была выяснена до конца, — писал историк Н. А. Рожков спустя год после генеральского мятежа, — больнее всего ударила по кадетской партии, по новому правительству и сильнейшим образом поколебала популярность министра-председателя, проявившего самовластные замашки и не очистившегося от подозрительных связей и сношений с Корниловым. Последовавшие затем попытки правительства подыскать себе костыль то в виде Демократического совещания, то в виде Совета Республики, то, наконец, посредством «обновления» своего состава путем союза с крупным капиталом и кадетами, выразившегося в приглашении в министерство Коновалова, Третьякова, Кишкина, явились лишь признаками слабости и подлили масла в огонь поднимавшегося настроения масс, на этот раз не только рабочих и матросских, но уже и солдатских.

Известно, какую видную роль сыграли солдатские массы в Февральскую революцию: в сущности, эта роль была решающей…»

Война: кровь, увечья, смерть, вши, полуголод — делала свое…

У Ленина все то же, единственное оружие: продолжать агитацию и пропаганду, углублять разложение армии, размывая опору буржуазии (Ленин смещал ударение в этом слове на «а»), обострять кризис, поворачивать народ к большевизму и новому взрыву.

Весь вопрос в том, кто скорее сорганизуемся: генералы или Ленин с социалистической революцией.

У Ленина были: финансовый «костыль» из Берлина, всех и все бередящее слово, ненависть и безмерная усталость народа от войны и великолепно вышколенная партия, а самое важное — знание цели и путей подхода к ней.