Огненный крест. Бывшие

Этот человек, вовлекший Россию в пропасть, террор и потоки крови, имеет теперь смелость, чтобы не сказать более, требовать Европейского протектората над Россией, если не будут проводиться в жизнь неисполнимые и неосуществимые его доктрины.

Россия не нуждается ни в чьем протекторате, она найдет в себе довольно гражданской мощи и мужества, чтобы своими собственными силами и средствами стать твердо на ноги и занять подобающее ей место в концерте Европейских Великих Держав.

Временное правительство неожиданно для меня оказалось тоже не чуждо влияниям Совета рабочих и солдатских депутатов, обнаружив сильный крен в его сторону».

Понимание существа кризиса заставляет Верховского как военного министра искать выход. Он предлагает Временному правительству провести следующие неотложные меры:

— заключить мир с Германией и Австро-Венгрией;

— демобилизовать почти всю армию;

— «перейти к решительной борьбе с анархией» в стране.

«Со мной несогласны. Мои сотоварищи по кабинету считают, что я переоцениваю опасность, что с нарастающим движением можно будет справиться без тех героических мер, которые я предлагаю… Я знаю, что я не ошибаюсь, но… большинство голосов… против меня. Выйдя из состава Временного правительства, я уехал в Финляндию…

Приехав на пароходе с Валаама в Сердоболь, я из газет и рассказов финнов узнал все, что произошло в Петрограде за девять дней. Временное правительство арестовано. Большевики захватили власть; никто, кроме юнкеров и женщин-ударниц, не заступился за него…

Теперь пришли другие люди, которые не будут разговаривать. Они будут действовать и проделают для темного народа «наглядный» опыт обучения, и, лишь пройдя через горькое падение, просветленный народ найдет правду. Что же, да будет воля Божия…»

В предисловии к своему дневнику «Россия на Голгофе» Верховский оставляет слова любви к Родине:

«Но пусть не думают малодушные люди, что русская история развернулась на своей последней странице. Вспомним все, что пережила Россия, все, что видели московские святыни, что видели наши старые монастыри. Все тут было. И татарское иго, поляки, шведы, и смутное время, и страшные дни французового нашествия 1812 года — а все стоят вековые святыни, все стоит Русская земля…

Проснется великий народный дух, и мы увидим другое время, увидим правду, свободу и величие родной земли…

На святой крови… вырастет новая, свободная Россия, страна, которую мы видели в юношеских мечтах и которая будет жить великой, несмотря ни на что» (выделено мною. — Ю. В.).

Николай Николаевич Духонин окончил Киевский кадетский корпус. Из юнкерского училища выпущен подпоручиком в лейб-гвардии Литовский полк. В 1902 г. окончил Академию Генерального штаба. В первую мировую войну Николай Николаевич — на должностях командира полка, генерал-квартирмейстера штабов армии и фронта. После бегства Керенского принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего. Наотрез отказался признать советскую власть. Совнарком по прямому проводу немедленно приказал Духонину прекратить военные действия против Германии и начать мирные переговоры. Духонин, разумеется, отказался: ему ясно одно — новая власть оружием свергла законное правительство и посему не имеет юридического права выступать от имени России, а тут еще заключение мира с врагом славянства… Он, Николай Духонин, присягал России.

Генерал Врангель рисует нам портрет Духонина:

«По приезде в Могилев я явился к генералу Духонину. Я видел его впервые. Среднего роста, полный, румяный, с густыми вьющимися черными волосами, чрезвычайно моложавый, он производил впечатление очень мягкого, скромного человека. Он стал уговаривать меня отменить мое решение, доказывая, что при нынешних настоящих условиях долг старших начальников — оставаться в армии… Еще через несколько дней мне была предложена должность командующего войсками Минского округа, на что я, конечно, ответил отказом…

К обеду пришел генерал Духонин, просидевший у нас часов до десяти, он, видимо, рад был отдохнуть от дел, рассказывал многое из прежней своей службы, с особенным удовольствием вспоминал о времени, когда командовал 165-м Луцким полком. Полк под его начальством имел немало славных дел, и Георгиевские кресты, украшавшие грудь и шею генерала Духонина, говорили об этом…

В день, когда мне стало известным о назначении Верховным главнокомандующим прапорщика Крыленко, я решил уехать из армии. Генерал Духонин меня более не удерживал».

Из Петрограда на ставку двинуты составы с революционными матросами.

«Матросы рекрутируются у нас в несравненно большей степени, чем сухопутная армия, из пролетариата, из рабочих… Все это делает флот более пролетарским… по психологии. Но в то же время флот, как и армия, является потребительной, непроизводительной организацией, матросы представляют собой деклассированную часть пролетариата, и это усиливает наклонности к максимализму и анархизму, свойственные российскому рабочему классу в целом…»[56]