Огненный поток

Следя за перемещениями капитанского пальца по расстеленной на столе карте, Кесри видел, что планировка города напоминает купол с основанием у Жемчужной реки на юге и вершиной у горной гряды на севере. Макушку сего купола венчал этакий шпиль — пятиэтажное сооружение под названием Башня Умиротворение моря. Неподалеку от нее, но уже за пределами городской стены, на холмах стояли небольшие бастионы: три круглые и один, самый большой, что был прямо напротив башни, четырехугольный.

Все эти форты защищены слабо, сказал капитан. Китайское командование абсолютно уверено, что наступление англичан пойдет с юга, и потому все свои войска сосредоточило на берегах Жемчужной реки. Но генерал Гоф приготовил сюрприз — атаку с двух сторон. Небольшой отряд высадится на берег у Тринадцати факторий якобы с целью отбить иноземный анклав. Но основные силы поднимутся до озера Белый Лебедь на западной оконечности цитадели, свернут на север и по рукаву Жемчужной обойдут город, завершив маневр высадкой у деревни Цинпу. Оттуда до бастионов на холмах четыре мили сельских угодий с редкими поселениями и без всяких линий обороны. После захвата фортов город окажется беззащитен: всего одна батарея на северных высотах будет держать под контролем весь Гуанчжоу.

В этой операции задействованы две тысячи четыреста бойцов, а также вспомогательные части и обозники. Ударные силы делятся на четыре бригады; сто двенадцать бенгальских волонтеров, двести семьдесят три камеронианца и двести пятнадцать солдат 37-го мадрасского полка входят в состав четвертой.

— Есть вопросы, хавильдар?

Кесри беспокоило только одно: из опыта общения с камеронианцами он знал, что те не слишком обрадуются объединению с сипаями, и потому неизбежно возникнут трения. Все остальное — тщательная тактическая разработка, подробная карта, скрупулезный расчет численности войск — говорило о детально спланированной операции в духе британцев и вселяло уверенность в победе. Может статься, этим боем закончится вся кампания, и тогда сипаи, получив достойное вознаграждение, вернутся домой.

— Когда погрузка на десантные суда, сэр?

— Завтра в час пополудни.

Кесри удивился необычному сроку начала большой операции.

— Почему так поздно, сэр?

— Никак ты забыл, хавильдар? — усмехнулся капитан. — Завтра — 24 мая, день рождения королевы Виктории. В полдень будет салют.

Кесри, и впрямь запамятовавший знаменательную дату, обрадовался напоминанию, поскольку в праздники сипаям полагалось особое «жидкое довольствие» в виде грога.

Похоронами Фредди пришлось заняться Ширин и Задиг-бею, поскольку больше было некому.

Они сразу решили, что погребение пройдет по китайскому обряду, как того, уверил Задиг, желал бы покойный. Что касаемо места, Ширин предложила похоронить Фредди рядом с отцом.

— А что скажут Диньяр и другие парсы? — Задиг недоуменно вскинул бровь. — Вдруг они будут против, поскольку Фредди не из их общины?

— Пускай возражают. Главное, Бахрам был бы доволен. Хоть после смерти он признает Фредди сыном, чего не мог сделать при жизни. Будет правильно, если мальчик упокоится рядом с ним.

— Верно, — согласился Задиг. — Такова была бы воля Бахрам-бхая.

Они решили устроить похороны в тот же день. Тело долго пролежало в воде, и жара не позволяла оттягивать с погребением. Кроме того, завтра на острове будут отмечать день рождения королевы, и поди знай, какие возникнут осложнения.

Поскольку Задиг и Ширин ничего не знали о китайском обряде, организационные хлопоты легли на плечи старика, квартирного хозяина Фредди. Он раздобыл гроб, который обклеил желтой и белой бумагой[102], нанял тележку, могильщиков и плакальщиц.

На подготовку ушло время, и гроб с надлежаще прибранным покойником закрыли только к вечеру.

Солнце уже валилось за горизонт, когда процессия вышла из деревни. По дороге Задиг обратился к Полетт:

— Нет ли вестей от Дрозда?

— Недавно получила письмо, он в Индии, — кивнула Полетт. — На Чусане Дрозд сильно захворал, и его переправили в Калькутту… — Она осеклась и показала на баркас, причаливший к берегу: — Смотрите-ка, миссис Бернэм…

Тележку отправили вперед, а Задиг, Полетт и Ширин дождались гостью.

Несмотря на жару и большую влажность, миссис Бернэм была в перчатках и шляпе с вуалью, сменив, правда, белый цвет на черный. Она оцепенела, увидев, что все другие в одежде светлых тонов.

— Господи боже мой! — Миссис Бернэм прижала ладонь ко рту. — Я выставила себя дурой? На похоронах китайцы не одеваются в черное? Мне съездить переодеться?

— Не надо, это мелочи, — сказала Ширин. — Важно, что вы здесь.

Миссис Бернэм пожала ей руку.

— Иначе и быть не могло, дорогая, я приехала, как только узнала.

Все поспешили за тележкой, ушедшей далеко вперед.

Старую тропу от деревни расширили и вымостили, завтра эту дорогу поименуют в честь королевы; работы еще не закончились — бригады рабочих устанавливали мильные столбики и сгребали мусор.

Тележка остановилась на гребне холма перед спуском в Долину Счастья, с дальнего края которой надвигалась грозовая туча.

— Сейчас ливанет, — сказал Задиг-бей. — Надо где-то переждать.