Огненный поток

Когда дым рассеялся, глазам предстала жуткая картина — казалось, пролив воспламенила молния, ударившая с небес. Вдребезги разнесенные мачты попадали в воду и на палубы, убив или искалечив стоявших под ними людей. Две джонки получили пробоины и, задрав носы, погружались в воду. От «зажигалки» остались только горящие деревяшки. Вода вокруг побоища бурлила — уйма молотящих рук и голов, то скрывающихся в волнах, то выныривающих на поверхность.

Я не выдержал и зажмурился. Когда нашлись силы вновь открыть глаза, я увидел, что флагманская джонка пришла в движение — похоже, из всей китайской флотилии уцелела она одна. Корабль, лишившийся двух мачт, медленно развернулся и дал залп. Бесполезно: англичане уже отошли и теперь маневрировали, готовясь к новой атаке.

Флагманом командует адмирал Гуань, сказал Комптон, передав мне подзорную трубу. Я приник глазом к окуляру и разглядел старика, отчаянно пытавшегося сплотить свою окровавленную, оглушенную команду. Тем временем английские корабли, закончив маневр, изготовились ко второму залпу. Адмирал встал к ним лицом, словно бросая безнадежный вызов.

Вновь над английскими бортами взвились облачка, вновь джонки скрылись в дыму. На сей раз залп увенчался невообразимым грохотом, от которого дрогнула земля под нашими ногами, и языками пламени, взвившимися в воздух вместе с обломками. Огненный столб, вознесшийся над водой, известил, что ядра угодили в пороховой погреб.

Вот дымная пелена истончилась, и мы увидели джонку, расколотую, как орех. Взрывная волна разбросала ее обломки, одарив соседние корабли пробоинами.

А британские суда безмятежно отходили к месту своей стоянки. Они ничуть не пострадали, если не считать пару-тройку дыр, прожженных в парусах.

На холме зрители плакали, не стыдясь.

— Все кончено! — рыдал племянник Комптона.

Печатник обнял его за плечи.

— Да нет, — сказал он. — Все только начинается.

Для Ширин супружеская неверность и предательство были терра инкогнита. Пересуды о чужих изменах — скажем, какой-нибудь дальней родственницы, которую в неблаговидной позе застали с зятем, — ее больше озадачивали, нежели ошеломляли. Как вообще подобное возможно? В каких словах делают предложение любовной связи? И как любовники скрываются от глаз служанок, горничных и прочей челяди?

Она искренне не могла понять, зачем создавать себе такие сложности. Не проще ли жить обычной жизнью? Что, кстати, гораздо приятнее.

Мысль, что на протяжении тридцати лет муж ее, не вызывая даже крохи подозрения, вел двойную жизнь, оглушила точно обухом по голове. Человек, успешно совмещавший две столь несхожие реальности, казался абсолютным незнакомцем. Больше всего тревожило, что уже из могилы Бахрам потянул ее в свой призрачный мир, это странное измерение, где все лукавство и обман. Мало того, Ширин ему ничуть не противилась и по своей воле устроила новую встречу с Задиг-беем наедине, причем не только ради извинений, но, главным образом, затем, чтоб больше узнать о сыне Бахрама. Неизвестно, обернется ли это добром, но коль уж окошко открылось, захлопнуть его не было сил. Изгнать из дум ребенка Бахрама было так же невозможно, как забыть собственных дочерей.

День поездки в Васай приближался, и Ширин вся извелась от мыслей о возможных мелких каверзах. Грумам, которые утром отвезут ее на причал, наверняка велят сопроводить хозяйку на борт судна и убедиться, что ей обеспечены все удобства. А по возвращении слугам устроят допрос. И что они доложат ее братьям с их женами? Вдруг углядят Задиг-бея и догадаются, что встреча-то условленная?

По дороге к пристани опасения Ширин достигли такой степени, что она сломала и без того уже изгрызенный ноготь. Но все ее тревоги оказались напрасны: Вико, само благоразумие, прекрасно знал, что делать, и предусмотрел всякие случайности.

Судно, двухмачтовое батело с командой из шести матросов и зашторенным павильоном в центре палубы, не вызвало никаких нареканий. Задиг-бея не было, зато пассажирку встретила благовоспитанная дуэнья по имени Роза, одежда и манеры которой выдавали в ней монахиню: строгое черное платье с длинным рукавом и воротничком под горло, из украшений только золотой крест.

Она оказалась кузиной Вико — дочерью его тетушки. Год назад муж Розы, гоанец, умер, оставив ее тридцатилетней вдовой.

Вдовство мгновенно сроднило двух женщин. Они взялись за руки, и Роза поведала о своем детстве в Гоа, о том, как вышла замуж за оружейного мастера и перебралась с ним в Макао, где он возьми и умри. Одинокая, бездетная, она вернулась в Индию, чтобы передать кое-какие вещи покойного его родне.

Задиг-бей появился лишь после того, как судно, подняв паруса, вышло в гавань, и сделал это деликатно: Вико о нем предуведомил, дав Ширин достаточно времени, чтобы краем сари прикрыть лицо.

Потом вчетвером пили чай с лепешками кхакра. Задиг рассказывал о ремесле часовщика, атмосфера за столом потеплела, и Ширин уже казалось глупым сидеть под накидкой, тем более что Роза, гораздо моложе ее, и не думала прятать лицо. Позволив краю сари соскользнуть с головы, Ширин о нем больше не вспоминала.