Огненный скит.Том 1

Чайная была в центре села в приземистом рубленном доме со светёлкой, с наличниками, изукрашенными затейливой резьбой, огороженная спереди низким палисадником. В обязанности приданных в помощь милиции мужиков входило прикрытие дорог, по которым, возможно, будут отступать бандиты. Был приказ, если бандиты будут оказывать сопротивление, стрелять без предупреждения. Каждому было выдано по револьверу. Семён вместе со своим напарником занял место неподалеку от крыльца чайной, сбоку. Там, между строением и оградой соседнего дома, был проход, ведущий на задворки к хозяйственным постройкам.

— Ну что мы здесь торчим, — возмущался Семён, тридцатипятилетний мужик с круглым добродушным лицом. — Открыто торчим. Что они — олухи! Пять праздных мужиков вокруг этого заведения. Враз смекнут. Здесь столько народу и в праздники, наверно, не собирается.

— А что делать? — спросил его напарник односельчанин Федька Белоусов.

— Чо, чо! Сам не знаю. Прятаться надо лучше. Может, сюда приедут.

Он оказался прав. Ближе к вечеру в конце дрёмной, будто вымершей деревне, раздался конский топот. Семён выглянул из-за забора:

— Трое верховых. Прячься!

Они раздвинули несколько осиновых жердей и протиснулись по другую сторону забора в заросли высокой крапивы и лопуха.

Не доезжая чайной всадники остановили коней. Один из них галопом проскакал до конца села, потом вернулся и что-то сказал товарищам. После этого все трое подъехали к чайной. Один из них был Бредун. Его Семён узнал сразу: фуражка на бровях, из-под неё сверкали вёрткие глаза, беловатый шрам сползал от краешка губы вниз к подбородку — отметина, полученная им в молодости кнутом.

Бредуна Воронин знал хорошо. Ещё бы не знать! Он был ровесник Семена или чуть постарше — на год, полтора. В детстве с грехом пополам после окончания двух классов приходской школы, Семёна не по лености или тупоумию, а по причине безысходной бедности, отец с матерью отдали в услужение Антипу Маркелычу Загодину, набиравшему хозяйственную силу на своем хуторе за харч бесплатный, крышу над головой, обувь и одежду, которую хозяин давал два раза в году. Сначала Сёмка был мальчиком в лавке хуторянина, а потом, когда подрос определил его хозяин за мелкие огрехи в подпаски. Да какие огрехи! Невоздержан был Сёмка на язык. Два раза сдерзил Загодину и был низведён до подпаска, с напоминанием, что если и впредь будет ослушиваться и перечить хозяину — отправит к отцу с матерью. А это было хуже смертного бою. Сёмка знал, что до невозможости были рады родители, что пристроен сын — от лишнего рта избавились.

Два или три года был он в подпасках. Стукнуло ему уже семнадцать. Начал женихаться. Приглядел себе девку ровесницу Настю, дочку крепкого крестьянина Акима Петровича Веселова. В те годы на деревне без посиделок не обходилось. Зачастил на эти вечеринки и Бредун, живший в соседней деревеньке Дурово. А зачем зачастил? Настя ему приглянулась. Семён кто? Голь перекатная. А у Бредуновых была валяльная мастерская, держали работников, жили справно. Хоть Воронин и ростом вышел и видом, но за душой ни гроша, а родителям невесты в первую очередь не удаль да вид нужен, а достаток чтоб был, чтобы не мыкались потом по белу свету с сумой. Не пожелают же они лиха дочери жить в нищете. А с лица не воду пить. Поэтому чувствовал Семён, что родители Насти тихонько нашёптывают дочке, чтоб она не особенно с Ворониным невестилась, и другие женихи есть, чтоб вела себя так, как подобает дочери зажиточного крестьянина.

Престолы в деревнях справлялись шумно и весело, гуляли по нескольку дней, забросив на это время хозяйские заботы. Тогда справляли свой главный праздник — Спаса Нерукотворного. На праздники приходили, как всегда парни из соседних деревень, кто к родственникам, погостить, попить, поесть, повеселиться, кто к друзьям и знакомым, кто невесту поискать, кто озорство или удаль показать. Без мордобоя ни одно такое празднество не проходило. По пустяку сцеплялись парни из разных деревень. Такие драки разнимали всем селом.

На этот раз зашёл и Бредун с компанией. Слава о нём шла дурная: задирист, говнист, заводила во всех потасовках. На престол пришёл с полными карманами конфет, орехов. Девок угощает, возле Насти вьюном вьётся, в глаза заглядывает, в ушко нашёптывает. Девкам нравятся ухаживания. Конфеты покусывают, орехи пощёлкивают, жеманятся, а глазками постреливают, зубки в улыбочке показывают, платочками от лица жар отгоняют. Все кадрили Бредун с Настей, прилип к девке, ни на шаг не отходит. Семён отозвал его в сторону и предупредил, чтоб отлип от Насти по случаю Семёнова с нею ухажёрства. Бредун, конечно, не внял словам, началась драка. Бока многим наломали, особенно дуровским с Бредуном во главе. Парни деревенские Воронина в обиду не дали.

Не такой Бредун, чтобы забывать побои, притом нанесённые в публичном месте. Гнал как-то стадо Семён с полден на скотный двор. Из-за лесочка выбежало сразу трое или четверо во главе с Бредуном. Не успел опомниться Воронин, как повалили на землю, стали бить ногами. А Бредун всё поговаривает: