Огни Анютинска

бы телевизор, скорее всего, еще что-нибудь дорогое… Да и вроде бы следов

никаких не было…

- Ну посмотрите еще, может быть не туда подложили, с кем ни

бывает…

- Да все может быть… Но все же как-то странно…

XXV

Земетчин просмотрел все ящики, но искомых фотографий нигде не

было. И без того печальное настроение старика упало ниже плинтуса. Ниже

неровного дощатого пола оно не могло упасть только по той причине, что

старик наконец-то нашел себе собеседника.

Весь остальной день прошел за просмотром других, никуда не

пропавших фотографий, за разговорами, рассказом различных историй из

вечного прошлого, которое, пока оно помнится, так и остается настоящим…

Часы пробили половину седьмого. Пора было возвращаться на

«центральную площадь» села, расположенную возле магазина и станции:

других достопримечательностей в селе просто не было. На эту площадь

должны были приехать челноки. Приятели вышли из дома и направились

по той же самой, хорошо знакомой улице, по темно-коричневому царству

колдобин… Леснинский с небольшим волнением думал о том, какими

людьми окажутся эти челноки: подобными Земетчину, Аланину и дяде

Ханесу, которые были странными, но все же приятными для нашего

путника личностями, или напоминающими Бутаева и Холодова, мимо

которых невозможно было пройти, не услышав в свой адрес едкой сатиры.

«Кем бы они ни были», - думал Леснинский, - «В данном случае это не

важно, ведь только они мне помогут пересечь границу миров, и уже то, что

они решаются взять меня пассажиром, притом, что совершенно не обязаны

этого делать, достойно уважения».

Вечерело. Впереди розово-фиолетовым пламенем горел закат.

Сегодня он был каким-то невероятно красочным и ярким, будто кто-то

пролил на небо целое ведро мадженты. Закончив свою смену, солнце

передавало ключи от неба загадочной бледно-желтой луне, которая уже

вступала на свой путь с востока.

- Ума не приложу, куда ж все-таки могли деться эти фотографии, -

бормотал себе под нос Земетчин.

- Вы точно их никуда не перекладывали? – неизвестно зачем спросил

Леснинский, понимавший, что несколько часов назад они облазили все

места в доме, где только могли лежать фотографии.

- Нет… Я их просматривал всего пять дней назад, и сразу же на место

положил… Да и если б переложил – мы бы их с Вами уже несколько раз

нашли.

- Ну, может быть, еще найдутся… Сами где-нибудь всплывут, так

бывает обычно, когда вещь не ищешь, она потом сама находится, -

попытался вселить в старика надежду Леснинский.

- Обычно так и происходит… Но в этот раз, мне кажется… что я их

больше не найду. Знаете, у меня появилось какое-то странное ощущение,

будто настал мой последний день… Хотя что ж здесь странного, такое

ощущение у меня каждый день возникает. Просто сегодня все как-то

необычно… И эта загадочная пропажа фотографий, и то, что я встретил

Вас… Нет, последнему-то я очень рад. И, на самом деле, это чувство

приближения последнего дня даже в чем-то приятное… Вместо привычной

безысходности я вдруг почувствовал, что наконец-то все действительно

закончится, и меня больше не будут тревожить и истязать никакие мысли и

чувства… В первый раз за многие годы мной овладел покой, правда,

смешанный с какой-то усталостью…

Приятели снова оказались на «площади».

- Минут через десять, - посмотрев на часы, сказал Земетчин, - они

должны подъехать.

Старик присел на скамейку.

- Посмотрите, - сказал он, - какая сегодня красивая луна! И вообще,

какой-то странный вечер… Одновременно и последние лучи заката, и луна,

и звезды, все намешано, все как будто нереально, как в воображении какого-

нибудь человека не от мира сего, которого обыватель мог бы назвать

сумасшедшим, а мы бы с Вами назвали романтиком…

Со стороны переезда показался грузовик. Он был первым

автомобилем, который проехал здесь за весь этот день.

- Вон, уже едут, смотрите, - сказал Земетчин, указав рукой на юго-

запад, а затем снова направил свой взгляд в небо.

- А вот там, наверху, видите, яркая звезда… Я назвал ее Алиной…

- Так ведь это же Канопус… - сказал Леснинский.

- Да пускай Канопус… Для меня она все равно Алина… Теперь только

ею я могу любоваться каждую ночь…

Через одно мгновение старик, как будто пораженный пулей, рухнул

на скамейку.

Несколько секунд Леснинский находился в каком-то оцепенении:

несвязные мысли не могли внятно объяснить ему, что все-таки произошло.

Затем осознание происходящего вернулось к нему.

- Что с Вами, Арвидас? С Вами все в порядке? - спросил он. Ответа не

последовало. Леснинский слегка толкнул Земетчина, пытаясь его разбудить,

но тщетно…

Старик был мертв. Леснинский дочитал живой роман до конца.

XXVI

Через несколько секунд Леснинский, еще не успев отойти от