Огня для мисс Уокер!

«...жизнь иногда делает странный поворот, но мы должны доверять ей. Нас разделяет океан, но вдруг, по какой-то прихоти судьбы, мы получили возможность узнать друг друга. Того, что я слышал о вас, мисс Уокер, хватило, чтобы проникнуться к вам искренней симпатией и интересом.

Наверное, мне стоит написать о себе…»

— Да, напиши же подробнее, — пробормотал Ральф, отламывая корку пирога. Тесто хрустело на зубах, но в целом оказалось вполне съедобным. — Расскажи мне все.

«… однако, боюсь, я весьма зауряден.

Сегодня я гулял по окрестностям и наткнулся на старую дорогу, выстроенную еще римлянами, и когда я шел по этим камням, белым, точно кости, я думал о том, что останется после меня. И по всему выходит, что ничего.

Меня не страшит скоротечность жизни. Но я боюсь успеть слишком мало. Боюсь не завершить того, что начал. Ведь тогда и после смерти мне не найти покоя.»

Вишневая косточка хрустнула на зубах, и Ральф, охнув, схватился за челюсть. С досадой выплюнув косточку в тарелку, он потрогал языком зуб и выбросил весь пирог в мусорное ведро, задвинув его подальше под стол.

— Что ж ты такое начал, стервец, — пробормотал он.

Итак, первым письмом фальшивый Макс польстил девушке, нарисовал преграды, которые стоят между потенциальными возлюбленными, немного приоткрыл глубины своей души и показал ранимость, вызывая жалость и сочувствие.

Придвинув к себе тарелку с ветчиной и сыром, Ральф налил чай и, сделав глоток, достал второе письмо.

«Дорогая мисс Уокер, вы и представить себе не можете, какое счастье и волнение охватило меня, когда я получил ваше письмо»

— Сразу дорогая, — отметил Ральф. — Кует пока горячо, не теряется. Вы спрашиваете, чем я занимаюсь, — прочел он вслух. — Да, чем ты занимаешься, подлец? Обманываешь наивную девушку, а зонтиком получаю я.

«Я не хочу наскучить вам подробностями дел. Скажу лишь, что вполне обеспечен, и ценные бумаги, в которые я вложился, приносят мне доход, позволяющий не волноваться о дне насущном. В том есть и радость, и печаль. Я не трачу время на скучный труд, и могу думать, размышлять…»

— Ах ты бедняжка, — посочувствовал Ральф.

«… и осознавать, как в сущности я одинок. Конечно, я легко бы мог разделить все, чем владею, с одной из дам Вуденкерса, но не мое сердце.»

— Тьфу, — с досадой плюнул он.

Дочитав письмо, он снова сложил его в конверт и, взяв последний ломтик сыра, задумчиво посмотрел на опустевшую тарелку. По всему выходило, что преступник грамотен, хитер и хорошо образован. Но зачем ему Джейн? Почему он привез ее к Олдброкам, а не к себе? Почему назвался погибшим Максимилианом?

Оставив письма, Ральф спустился в участок, вытащил из шкафа старую коробку и, быстро найдя папку с делом Максимилиана Олдброка, вернулся наверх.

— Может, разгадка кроется тут? — пробормотал он, развязывая веревочки. Узел не поддавался, Ральф потянул его зубами и вскоре перебирал пожелтевшие бумаги, исписанные убористым почерком предыдущего инспектора.

Он слышал об этом происшествии много раз. В основном, в пабе «Пасть и корона». После двадцати лет оно обросло цветистыми подробностями и душераздирающими деталями, и Ральф был уверен, что все они — плод фантазии, подогретой яблочным сидром. Однако читая свидетельства горожан, с удивлением понял, что не все из этого выдумка.