Огонь души

О, одна только мысль об этой поездке, о ветре, бьющем в лицо, о ногах в стременах, о скачущем рядом Леофрике, о залитом солнцем лесе, сквозь который они помчатся!.. Астрид не собирается сидеть в этом ящике, который они называют каретами.

— Но ребенок. Астрид, ты должна думать о нем.

— Я здорова. Я езжу верхом. — Ее живот был еще небольшим. Он не помешает.

Леофрик снисходительно улыбнулся.

— Женщины не должны ездить верхом, когда носят ребенка, любовь моя.

Это было абсурдно.

— Я еще не большая. Я езжу верхом.

— Но…

Она топнула ногой.

— Ваши женщины бегут в кровать и плачут там от малейшего тычка. Мой народ силен. Женщины ездят верхом до тех пор, пока живот не станет слишком большим. У нас большие, сильные малыши. Я еду!

— Ты заставишь Эльфледу волноваться. И мой отец тоже будет беспокоиться.

Вместо того чтобы повторить свое требование еще раз, она выгнула бровь. Но она уже победила.

Он рассмеялся.

— Очень хорошо. Ты поедешь верхом — рядом со мной. Только тогда. — Его улыбка стала шире, он схватил ее и снова притянул к своему телу, прижимая к ней свою твердую плоть. — Если только ты не хочешь прокатиться на мне. Тогда ты можешь быть сверху.

Чувствуя себя свободнее и счастливее, чем когда-либо с тех пор, как они в последний раз были в хижине, Астрид рассмеялась.

— Господь всемогущий, какое наслаждение слышать этот звук, — сказал Леофрик. — Ты так редко смеешься. Но когда ты смеешься, я вижу наше будущее.

Выражение его лица стало сосредоточенным и серьезным, когда он развязал завязку на ее нижней рубашке.

— Сегодня я хочу, чтобы ты была снизу. Позволь мне ласкать тебя, моя жена. Ложись под меня и позволь мне дать тебе все удовольствие, которое я сумею. Позволь мне дать тебе наслаждение.

Астрид редко занималась любовью пассивно. Она любила схватки и любила побеждать. Но когда рука Леофрика скользнула по ее боку, и он подхватил ее на руки, чтобы обнять, она вспомнила, как ее несли вот так, из темноты, на свет, прочь от черного места, где она боролась со смертью, в мир, в котором она могла научиться жить.

Так что Астрид обвила руками его шею и поцеловала в щеку, уткнувшись носом в темную бороду. Это был импульсивный и нежный жест, но в этом не было ничего странного. Леофрик наклонил голову в ответ на ее прикосновение и крепче обнял ее, и она почувствовала, что доставила ему удовольствие.

— Я люблю тебя.

Ему понравились ее слова, улыбка стала почти сияющей.

— Я всегда буду любить тебя, Астрид с Севера.

Астрид с Севера. За последние недели она не раз слышала, как ее так называют, но впервые услышала это от Леофрика. Внезапно, находясь в его объятьях посреди своей великолепной спальни, Астрид поняла, что обрела имя — собственное имя, настоящее. Она отказалась от имени отца, чтобы найти свое собственное имя и славу — и теперь обрела его. Она была Астрид с Севера, и носила имя, которое имело смысл только здесь.

Теперь она тоже была герцогиней, но таков был титул Леофрика. Но имя Астрид с Севера принадлежало ей. Она пришла в этот мир как Дева-защитница. И вдруг ее осенило: каждый раз, когда эти люди называли ее дикаркой или зверем, монстром или варваром, они называли ее Девой-защитницей — просто в их языке не было этого слова. Слова для женщины, которую они боялись. Она была чем-то, что находилось за пределами их понимания, за пределами их языка, за пределами их способности осознать.

Поднимет ли она когда-нибудь снова топор или щит, Астрид не знала, но она всегда будет той, кем была. Она всегда будет Девой-защитницей.

Она понимала себя так, как они никогда не поймут, и теперь понимала и их тоже, с каждым днем все больше. Она могла теперь ходить среди них, она имела над ними власть, они кланялись ей, — это была победа.

Она победила.

Когда Леофрик забрался вместе с ней в их королевскую постель и уложил ее на толстые груды мягких шелковых покрывал, Астрид улыбнулась и растянулась под ним. Она позволит мужу ласкать себя и доверится ему, чтобы он доставил ей все удовольствие.

Должно быть, он видел, что она покорилась. Ее имя прозвучало в его устах, как молитва.

Встав на колени, он навис над ней, затем отстранился, чтобы, стоя на ступеньках и не отводя от нее взгляда, расстегнуть бриджи.

Желание захлестнуло Астрид при виде его тела. С того момента, как ее глаза снова привыкли к свету, им постоянно хотелось смотреть на него. Его вид успокаивал ее, даже когда ее собственный разум казался чужим и странным.

И его прикосновение… его прикосновение дало ей ощущение дома.