Огонь, подобный солнцу

- Ну вот и отлично! - она уселась поудобнее. - Если это что-нибудь стоящее, мы разделим гонорар пополам и долгие месяцы только и будем заниматься развратом и бешеной любовью в Марокко!

Он сдержал улыбку.

- Это жуткая история, Клэр. Выслушав ее, ты уже не сможешь оставаться такой же, если поверишь мне.

- Неужели моя жизнь была такой уж замечательной? Рассказывай!

- Но то, что я предлагаю тебе, не сделает ее лучше.

Он закончил. Она сидела неподвижно, с опущенной головой, сжав коленями руки. Он почувствовал себя морской ракушкой, выброшенной из воды в пустыню. Вот-вот пыльный воздух Афин подхватит его и унесет прочь. Ее очарование вдруг разом исчезло; остались только нетерпеливая резкость и цинизм. Как будто они были женаты долгие годы и только сейчас признались друг другу в том, что все эти годы они играли. Хромая, он вышел на балкон и зажмурился от ослепительного света. Когда он вернулся, она взяла со стула свою сумочку.

- Пойду пройдусь, - сказала она.

- Ты не поверила мне.

- Поверила, - ее глухой голос показался ему загробным, - возможно, да. А какие у тебя основания, мне...

Он взял ключ с туалетного столика.

- Можно мне с тобой?

Пестро одетые прохожие задевали и толкали их на уличных базарах. Она вошла за ним под прохладные своды церкви. Коленопреклоненные фигуры что-то бормотали перед алтарями, худой мужчина зажег жертвенную свечу, его измученное заботами лицо озарилось.

- Все это, - сказала она, когда они выходили из церкви, - преходящее, как во сне.

- Это хуже, чем сон. Пробуждение не наступает.

"Какое-то странное подчинение ей, - думал он, - заставляет меня идти туда, куда я вовсе не собирался, но будто повинуясь своему собственному выбору. Я хочу идти своей дорогой. Зря я ей рассказал".

- Ну и что ты собираешься делать? - прокричала она в уличной толкотне, - стать бунтарем-одиночкой, одиноким героем? В реальной жизни героев съедают живьем. Тебе это известно? А может, ты все забудешь, как будто ничего и не случилось?

- Мне нужно встретиться в Париже с моим другом. А там посмотрим.

- А если его уже нет, как ты сам предположил? Он пожал плечами.

- Посмотрим.

- На что посмотрим?

- Как и когда все это разоблачить. - Он избегал ее взгляда. - Прежде всего меня волнует месть, а не огласка. Мне теперь наплевать на будущее его нет.

- Ну и к чему тебя все это приведет? Кроме гибели? - Она потрясла его за руку, заставляя смотреть ей в лицо. - Ты хочешь уйти от меня? Так я тебе не дам!

- Ты не сможешь удержать меня!

- Вот уж смогу! Как у тебя хватает смелости заявлять, что я смогу и что не смогу?

- Ты все еще не веришь мне. - Он высвободил руку. - Я посижу в Синтагме, подумаю, как быть дальше, и вернусь около двух.

Она отступила.

- Что ж, тогда чао, - повернувшись, она стала проталкиваться сквозь толпу.

Хмурый и опустошенный, он поковылял к Синтагме. Падавшие на площадь тени напоминали трупы. Он заказал раки и медленно с отвращением цедил его. Наконец встал и бросил на столик несколько монет. "Не надо перекладывать это на Нее. Она поможет, если я дам ей это сделать. Более безопасного места, чем Крит, и не найти. Надо затаиться в лабиринте".

Он вернулся в отель. Комната все еще сохраняла ее запах, но ее вещей не было. На кровати лежала вышитая рубашка. Быстро спустившись в вестибюль, он позвонил в авиакомпанию. Там он, узнал, что она заказала билет на рейс "Олимпик", вылетающий в Париж и Нью-Йорк через сорок минут.

Десять минут ушло на то, чтобы поймать такси. Здоровенный грузовик перегородил улочку; он никак не мог развернуться из-за скопившихся сзади машин. Выскочив из автомобиля, таксист стал нажимать на сигнал грузовика, будоража улицу хриплыми звуками. Прибежал небритый мужчина в короткой грязной майке и что-то завопил, потрясая кулаками. Взвыли гудки сигналов стоящих позади машин. Небритый наконец влез в свой грузовик и со злобным видом укатил. Коэн раздраженно откинулся на сиденье. Идущие впереди машины скапливались за изрыгавшими черные клубы дыма автобусами; такси нервно металось из переулка в переулок, пытаясь выбраться из этой толчеи.

Перед въездом в аэропорт движение стало замедляться, пока окончательно не остановилось. Встав на передний бампер, таксист посмотрел вперед. "Disti chima!" - крикнул он, изобразив кулаками столкновение, и жестом предложил Коэну выйти.

Впереди сквозь неровную завесу выхлопных газов он различил серебристый продолговатый контур лежавшей на боку автоцистерны. Сзади завыла сирена.

- Аэропорт - сколько километров?

Таксист поднял четыре пальца.

- К черту, - вздохнул Коэн. Он сел обратно в машину. "К черту ее. Зато теперь полно времени, чтобы махнуть в Югославию. Пересидеть там пару недель и рвануть в Париж. Денег нет, но что-нибудь придумаем. Когда-нибудь найду ее в Брюсселе". Он покачал головой. "Не обманывай себя".