Огонь, подобный солнцу

- Ты уверена? - нахмурившись, он посмотрел на синюю книжку. - Ты просто всегда что-то напускала на себя, так же как в самолете из Тегерана.

Она засмеялась.

- Это ты о чем?

- Да хотя бы о том, что я знаю французский. Ты ни разу не спрашивала, и я не обронил ни одного французского слова.

- Ну а почему бы тебе его не знать? Возможно, я только догадывалась. Но, дорогой мой, я же наполовину француженка - так почему же я должна предполагать, что ты говоришь только по-английски?

- Кое-кто из моих учителей мог бы сказать, что я не говорю. - Все еще хмурый, он побрел по козьей тропке к морю, уже высохший песок в углублениях и ямках был теплым. Он закурил и сразу почувствовал, как какое-то, ни с чем не сравнимое ощущение медленно, по каплям, распространяется по телу, напружинивает мышцы, вселяет веру в способность понять самое непостижимое. Под лучами солнца на вибрировавшем от накатывавшихся волн песке парило умиротворение.

"Я просто раздражен, и мне дерьмово. Скоро надо ехать". Он очнулся от трели колокольчиков; по песку зашуршали шаги пастуха. Коэн прикрыл ладонью трубку. Пастух, присев на корточки, сморщил нос.

- Giomo.

- Fumare? - Коэн отнял руку с трубкой.

- Si.

Не говоря ни слова, они оба смотрели на море. От старика пахло козами, потом, солнцем и смесью мяты, Польши и вереска. В шуме моря чувствовалось что-то гипнотическое.

- Due tedesci - amici, - старик толкнул Коэна под локоть. - Perche con boomboom? - сказал он и, приставив воображаемое ружье к плечу, направил его в сторону моря.

- Dove?

- В Ви.

- Chi, amici?

- Chi? Vostri. - Он притронулся к руке Коэна. - Vostri.

- Non sono miei amici, tedesci.

- Amici con la signora...

Коэн откинулся на теплый песок. Упоминание о двух вооруженных немцах с женами было чем-то новым и неожиданным.

- Turisti, - сказал он.

Пожав плечом, пастух потянулся к трубке. Коэн зажег ее, наблюдая, как кроншнеп сквозь гребешок волны взлетел в небо. Старик выпустил дым.

- Non sono turisti. - Он вновь поднял воображаемое ружье.

Коэн выпрямился.

- Due tedesci, con due signore, allora.

Пастух покачал головой и ткнул пальцем в песок.

- Ви, - сказал он.

- Si.

Старик отставил палец на несколько дюймов к западу.

- Qui voi ed io. - Ткнув еще раз пальцем, он сделал вторую дырку в песке и показал на себя и Коэна. Рядом со второй дыркой он сделал третью. Vostra signora. - Он показал на хижину.

- Si.

- Allora, due tedesci. - Он провел пальцем к западу и ткнул им в песок. - Con boomboom. - Показал на горы. - Amici con vostra signora.

Коэн кивнул и почувствовал, как легкий холодок пробежал по спине. Ему очень хотелось повернуться и взглянуть назад. Пастух показал ему жестом, что трубка погасла. Коэн зажег ее; старик затянулся и вернул ее.

- Perche boomboom?

- Cacciare, - ответил Коэн, тщетно пытаясь вспомнить, как по-итальянски "заяц", он наконец не нашел ничего другого, как показать руками заячьи уши.

- Lapide.

Глаза пастуха на мгновение расширились.

- Non si preoccupi, - улыбнулся Коэн. - Domani.

- Domani, - словно эхо отозвался старик. Коэн долго смотрел, как старик забирался вслед за козами на гору; сначала вершина скрыла его ноги, затем тело, пока, наконец, не осталась одна его седовласая голова, белевшая в лучах солнца.

Он сел, прислонившись спиной к стволу пальмы, листья которой, как зонт, защищали от солнца, и глядел на кружившееся на ветерке пушистое перышко, стараясь сохранять спокойствие. "Значит, Клэр не ездила в Ситию она встречалась в горах с двумя немцами, у них было оружие. А что было еще, чего не видел пастух? Какой же я невероятный болван. Как сказал "Неприкасаемый", я слеп на оба глаза". Пробежав под пальмами, он поднялся вверх. "Сука, сука, сука. Смертоносная женщина. Женщина-смерть. Кали. Ты сейчас умрешь".

Она загорала с книгой Сартра в руках, прислонившись к белой, выходившей на юг стене хижины, и глядела на раскинувшиеся перед ней горы.

- Ты, должно быть, опять проголодался, - улыбнулась она. Капельки пота блестели у нее на лбу чуть ниже волос.

Ее ноги были янтарными от солнца, а выше начиналась скрываемая юбкой прохладная белизна ее бедер. "Надо затащить ее внутрь, чтобы не было видно. Я заставлю ее говорить. Вот сука!"

- Иди сюда, в дом, - проговорил он.

Она быстро встала.

- Мне и здесь хорошо.

Порывшись, он нашел свой бумажник, пересчитал деньги и тут же забыл, сколько их было.

- Что ты там делаешь? - крикнула она.

Он взял из шкафчика нож.

- Хочу пообедать. А где хлеб?

- В так называемом буфете.

- Что-то не могу найти. Иди сюда!

- Ты что, слепой?

Он бросился к двери и увидел, что она направилась к "пежо".

- Иди сюда! - заорал он.

- Я проедусь.

- Я с тобой. - Сунув нож в задний карман, он вышел из дома и взглянул на горы.

- Ты много ворчишь - я поеду одна.

- Ты даже не поцелуешь меня? Она открыла дверцу, сверкнувшую на ярком дневном свете.

- Не забудь про ленч.

- Куда ты?

- Подальше от этих вонючих коз, - она была за открытой дверцей "пежо". - Чао, Тезей.