Огонь со мной

Кажется, впервые взгляды всех троих были направлены на меня, а не на Кремера. Они не считали нужным общаться с Источником? Я для них тлен и ничтожество? Ну так ничтожество тоже умеет говорить, и его уже ничто не смущает. Я для вас мусор. Вы ничего не можете поделать со мной, кроме как выкинуть … Куда? В мусор? ХА! Я уже там, так что удивите меня!

— Ты будешь молчать, пока не будет позволено иное!

Мужчина изо всех сил старался показать себя значимым, он пытался затмить собой того, кто сидел молчаливо, но кто являл собой власть. За все время Фейсал не проронил ни звука, но присутствующие так или иначе искали в его жестах и в его глазах реакции или ответа, именно от него, ловили каждое его движение, его реакции ожидали все здесь присутствующие, и мы с Кремером не исключение.

Неожиданно мои руки освободились от серебра, и я смогла расправить плечи. Не знаю, кого за это благодарить, и надо ли вообще за это благодарить.

— Его зовут Арокх, меня — Ирана, и сегодня вы предстали перед судом великого Фейсала.

Изумрудные глаза засияли от произнесенных ею слов, она не упивалась властью, она была… взволнована.

Она крепко сжала в своей ладони руку Фейсала. Но когда заметила, что я вижу это, мгновенно прикрыла складкой платья этот захват. Боялась проявить на публике чувства или защищала слабость Фейсала?

— Нет, Ирана! Сегодня на суде только чародей…

Арокх сместился и опустил ногу на землю. Нервничает, взволнован или в предвкушении?

И какого черта тут происходит? Я была уверена, что судит Фейсал, а тут прям суд присяжных, не иначе!

— Это не тебе решать, Арокх. Перед Фейсалом предстали двое бессмертных, и только Фейсал решит их судьбу.

— Воистину!

Он поклонился женщине, но в глазах не читалось согласия, только принуждение. Черт, у нас проблемы! Этот Арокх желает «хлеба и зрелищ»! Насколько сильное влияние он имеет на Фейсала? Женщина определенно стоит на защите интересов Фейсала, Арокх же преследует свои собственные интересы, пусть и не открыто.

— Ты позволишь, брат?

Брат? БРАТ?! Фейсал молча и еле заметно кивнул. Этот Арокх брат Фейсала? Значит, как и подозревала — он тоже Бог!

Воодушевившись молчаливым кивком брата, Арокх приступил к презентации своей власти, которая явно находится в ограничительных тисках брата, и что очень не нравится Арокху. Когда жаждущий власти долго ограничен, он рано или поздно устроит революцию. Остается надеяться, что хоть кто-то останется жив после этого.

— Кремер, сын Улафа и Хельги, ты обвиняешься в противопоставлении себя воли Богам и в нарушении их решений. — Аркох встал и, наклонившись в сторону Кремера, ухмыльнулся, — что наказывается смертью!

Последние слова Арокх пропел, смакуя каждый звук.

Я не понимала, в чем суть обвинения. Что именно сделал Кремер? Метнув на него взгляд, я искала ответа на свой немой вопрос. Кремер все еще стоял на коленях, и по его сжатым губам не было понятно, осознает ли он сути обвинения. А еще было видно, что он сдерживался, чтобы не заговорить. Но обвинение и злость из уст Бога заставили и Кремера от молчания перейти к действиям и подняться с колен.

— Великий Фейсал, я никогда не нарушал Ваших решений!

Кремер не смотрел на Арокха, он смотрел только на Фейсала, который, казалось, спит с открытыми глазами или впал в транс.

Нет, он, конечно, не спал, но сидел неподвижно, его можно было принять за статую, если только не заметить, как он нежно одним пальцем поглаживает руку зеленоглазой красотки. Но всем своим видом он демонстрировал, что происходящее его мало заботит и он отдал все бразды правления своему брату. Во всяком случае так мне показалось.

— Заткнись!

Арокх теперь выпрямился и своей силой заставил нас с Кремером вновь упасть на колени. Падение было столь неожиданным и быстрым, что мои колени хрустнули, было больно, но, вероятно, это лишь малая цена за сопротивление воли Богов.

— Не забывай, чародей, где ты находишься! Ты будешь говорить, только когда тебе это позволят!

Фейсал даже не моргнул. А вот Ирана сморщилась и посмотрела неодобрительно на Арокха, хотя продолжила хранить молчание.

Кремер склонил голову. Я последовала его примеру. Мне хотелось многое сказать этому павлину, но он же Бог, и мы в его власти. Ради нашего благополучия я лучше промолчу, а по тому, как прикусил губу Кремер, мне стало понятно, что наемник тоже сдерживает себя.

Арокх, довольный собой, вальяжно присел на свой трон и мелодично продолжил:

— Итак, Кремер, ты нарушил решение Фейсала. Решение было предельно ясным: все Источники подлежат уничтожению!

Арокх не смотрел на меня, но намек ясен как белый день. Кремер не убил меня и Ремиса, и в этом его смертный грех.

Он не просто не убил нас с Ремисом, он еще и не раз спасал меня. Он заботился обо мне, и за это он должен умереть. Только через мой труп!

Я встала, правда, было тяжело, казалось, на моих плечах мешок весом с тонну, но все же мне удалось подняться. Покачиваясь и силясь справиться с эмоциями, я уставилась прямо Фейсалу в глаза.

— Хотите кого-то убить? Убейте меня! Желаете смерти, крови и зрелищ? Вот я!