Огонь со мной

– Ремис, вставай! Нам надо уйти и найти другое место!

Сюда точно кто-то идет, и это не родители, это кто-то чужой. Вначале шаги были еле различимые и приглушенные, но по мере приближения становились все громче и громче. Времени на то, чтобы убежать, почти не осталось.

– Пожалуйста, Ремис! Хочешь, я отдам тебе свою подушку? Ты ведь считаешь, что она лучше твоей? Хочешь?

Мне показалось, что он пошевелил губами, но невозможно разобрать, что он говорит.

– Ремис, пожалуйста, отпусти меня, и давай спрячемся, ладно?

– Мама сказала, что мы должны сидеть тут!

Только мой навык шептаться с ним под одеялом с фонариком помог мне понять, что он сказал.

– Да, Ремис, верно! Но ты же слышишь, кто-то идет сюда, а еще мама сказала, что мы должны все время прятаться, помнишь? Давай, скорее, пойдем поищем безопасное место, где нас никто не найдет! Пожалуйста, Ремис? – Едва ли уже не рыдая, прошептала я на ухо брату.

Когда я почувствовала, что хватка Ремиса ослабевает, не стала терять ни секунды и, не успев полностью освободиться от объятий брата, схватила его за рубашку, плюхнула одеяло на его плечи и, резко поставив братика на его крошечные ножки, рванула, кажется, на четвертый этаж.

Открыв дверь, я почувствовала запах плесени. Она, собственно, была во всем этом темном и сыром здании. Зато я заметила, что на этаже много шкафов. Это как раз то, что нам нужно, решила я. Пробежав с братом немного вглубь, я нашла огромный деревянный шкаф с приоткрытой дверью. Старый и немного покосившийся, замка на нем нет, а значит, можно скрыться внутри.

Я постаралась очень тихо открыть дверцу, но из-за сырости она предательски заскрипела, противясь малейшим движениям. С грустью я увидела, что внутри много старых, отсыревших и позабытых людьми книг. Мне придется вытащить хотя бы часть из них, чтобы спрятаться в этом шкафу. Но искать другой подходящий шкаф уже нет времени, поэтому надо просто освободить немного места для меня и Ремиса. К тому же я подумала, что раз люди потеряли эти книги, то и нас тут не найдут. Таков был мой план, и я аккуратно начала вытаскивать книги.

Ремис же мне совсем не помогал, он лишь стоял рядом, крепко держал одеяло, которым нас укутали родители, и смотрел на входную дверь. Главное, что не цепляется за меня и не мешает.

Освободив достаточно места, я впихнула брата и себя на вторую снизу полку, тихонько прикрыла дверцу шкафа, хотя полностью она не закрывалась. Надеюсь, полка нас выдержит и не рухнет, шкаф-то совсем старый. Мне оставалось только молиться богам, чтобы в такой темноте наше ненадежное убежище оказалось достаточным для нашего укрытия от тех, кто вторгся в наш дом. «Это не наш дом», - пришлось мысленно напомнить себе.

Взглянув на Ремиса, я поняла, что ему страшно как никогда, я попыталась его обнять, но в тесноте шкафа это было почти невозможно. Тогда я решила его немного отвлечь, нашептывая слова поддержки, от которой я и сама бы сейчас не отказалась. Но я ведь обещала маме, что буду хорошо присматривать за Ремисом в ее отсутствие, а я всегда сдерживаю свои обещания. Если, конечно, они не касаются сладостей.

В момент, когда я, вспомнив любимую историю Ремиса, уже сделала рваный вдох и собралась начать увлекательный для брата рассказ, услышала крик мамы, а мгновенье спустя и надрывный голос отца.

Вздох застрял в моей груди, выдохнуть из-за охватившего меня ужаса никак не получалось. Я окаменела, по спине побежали мурашки, а в горле пересохло настолько, что я даже побоялась сглотнуть, казалось, мне просто будет больно.

Мне никогда раньше не приходилось слышать крика родителей, и сейчас он вызвал во мне ужас.

Если папа не просто ходит по комнате и ворчит, а громко кричит, значит, он действительно сильно напуган. Чуть позже я услышала, как отец закричал, и это уже не просто крик, это явная мольба. Мольба отпустить… маму. Мамочка! Что происходит с мамочкой? Что вынудило моего папу так кричать и молить о пощаде?

Внутри меня все сжалось. Я начала всхлипывать. Что мои родители могли сделать такого ужасного? Что значит «отпустить маму»? Кого они так сильно оскорбили или обидели?

В этот момент я взглянула на Ремиса. Если до этого он вздрагивал от взрывов и цеплялся за мою руку, то теперь он словно был в другом месте и перестал слышать то, что происходит вокруг нас. Он больше ничего не слышит! Он что, оглох? Ремис сидел, уткнувшись головой в поджатые коленки, слезы высохли на его щечках, а глаза уставились в одну точку, он даже моргал редко. Но об этом я подумаю позже, сейчас все мое внимание было приковано к происходящему с родителями.

– Вам никогда их не найти! Их тут нет! Их нет даже в этой стране, я позаботился об этом! Убейте меня, но отпустите мою жену, будьте милосердны! – Услышала я надрывный голос отца.

О ком он говорит? Кого не найти? Нас? Эти люди пришли за мной и Ремисом? Но почему? Боги, они хотят убить моего отца? Или нас всех?

Кто бы там ни был, он не должен так мучить моих родителей. Мы же просто жили в этом здании, как и во многих других. Мы не причиняли никому вреда! Зачем так поступать с нашей семьей?