Океан. Выпуск четвертый

За три года до этого при осаде Антверпена подобные адские факелы, пущенные по реке Шельде, уничтожили три тысячи испанцев. Сам герцог Пармский, командовавший осадой, был ранен в щеку. Дьявольское изобретение состояло в следующем. Голландцы начинили порохом баржи и подожгли в трюмах тлеющие фитили. Когда баржи прибило к берегу посреди лагеря испанцев, бочонки с порохом, обложенные кирпичами, начали взрываться. Осколки камней, со свистом разлетаясь вокруг, не щадили никого.

То же самое могло произойти сейчас на рейде Кале. Герцог отдал приказ рубить якорные канаты. На испанских судах поднялась паника. От горящих брандеров стало светло как днем. И в этот момент из темноты загремели орудия подошедших следом английских фрегатов.

«Сан Лоренсо», капитанский корабль эскадры галеасов, наскочил на мель. Галеас завалился набок. Орудия его правого борта уперлись в небо, а батареи левого борта оказались под водой. Лишенный артиллерии, испанский капитан Монкада мужественно принял бой. Его аркебузиры встретили первые шлюпки, набитые жаждущими поживы англичанами, кинжальным огнем. Но залп ближайшего фрегата «Ривендж» смел испанцев с палубы обреченного судна.

Англичане — офицеры и матросы вперемешку — накинулись на судовую казну, выворачивали карманы живых и мертвых. 22 000 дукатов исчезло безвозвратно…

За эту ночь испанцы потеряли несколько кораблей, 600 человек было убито, более 800 ранено. Англичане сохранили все суда, потери убитыми составили меньше трех десятков человек.

Под утро бой утих. Но в наступившей тишине солнце высветило на северо-востоке новую опасность: море накатывало на фландрский берег гигантские пенные валы. Генерал-адмирал пытался построить Армаду в боевой порядок, но многие капитаны, не обращая внимания на сигнал, поспешно двинулись дальше на восток. Ведь большие якоря были обрублены у Кале, а удержаться на малых якорях в шторм возле опасного мелководья нечего было и думать.

Герцог велел бросить обреченные суда, получившие крупные пробоины. Однако семибалльная волна не позволила эвакуировать экипажи трех смертельно раненных галионов. Англичане взяли их на абордаж на виду у всей Армады… Испанские офицеры, не стесняясь, вслух ругали герцога последними словами. Дон Алонсо «плакал, как младенец». Позже в Испании напишут, что «подобного стыда и бесчестья нельзя смыть со своего имени во веки веков».

Один из галионов Армады, «Сан Фелипе», отнесло в устье Изера, где его захватила подошедшая на помощь англичанам эскадра небольших голландских судов. На борту «Сан Фелипе» голландские рыбаки нашли несколько десятков бочек с вином и тут же отпраздновали победу. Пиршество затянулось до глубокой ночи, и никто не обратил внимания, что в трюмы через громадные пробоины вливается вода. Внезапно «Сан Фелипе» накренился и пошел ко дну, унеся с собой в пучину триста захмелевших победителей.

Медина-Сидония собрал к себе на совет «всех генералов и дона Алонсо де Лейву». Итог был печален, это все знали. Потеряно восемь лучших галионов, каждый пятый человек убит, ранен или болен. Свирепый ветер не позволяет вернуться в Ла-Манш к условленному месту встречи с герцогом Пармским. Войска герцога по-прежнему не готовы. Провиант на исходе. Запас ядер — тоже. Что делать?

Мнения разделились. Де Лейва настаивал на том, чтобы переждать бурю и вернуться в Кале. Но ядер не хватит для решающего сражения. Хорошо, тогда дойдем до норвежского берега, пополним запасы и будущей весной довершим начатое. Зимовать на вражеской земле со всей Армадой? Ведь это значит оголить испанские берега!

Герцог удалился в каюту и просил не беспокоить его.

В полдень он вышел и объявил свое решение: возвращаться домой в Испанию, но не через Ла-Манш, где поджидает кровожадный Дрейк, а кружным путем, огибая Шотландию и Ирландию, выйти в Атлантический океан. Капитаны не смели поверить собственным ушам. Неужели предстоит идти в таком состоянии 750 морских лье — три тысячи километров — по осеннему штормовому морю без точных карт?!

Да, именно такой вариант избрал герцог Медина-Сидония. Ничего не остается, добавил он, как «крепиться духом и уповать на милость всевышнего». Так закончился бесславный поход «Непобедимой армады».

…Лишь 68 кораблей из 130 добралось до родных берегов. Адмирал Лукар умер на борту от ран. Адмирал де Алас умер от дизентерии. Капитан де Рекальде, лучший знаток навигации Испанского королевства, умер от тифа, до последней минуты деля со своими матросами тяготы пути. Капитан Окэндо, прославившийся своей отвагой, умер «от позора и печали», не пожелав даже принять священника для исповеди.

30 сентября 1588 года герцог Медина-Сидония предстал перед королем совсем седым. Он доложил ему о разгроме флота, смерти 9000 человек. Король думал о другом: 1400 миллионов реалов, затраченных на экспедицию, пошли прахом. Надежды стать властелином земли и моря рухнули.