Океан. Выпуск четвертый

— Уверен. Более того, хозяин Дунлуса, видимо, счел, что устье реки Буш слишком близко от подлинного места крушения. В декабре 1588 года он отослал королеве реляцию, в которой писал: «Дон Алонсо де Лейва, получив отпор на суше, погрузился вновь на свой корабль (!) и отплыл в сторону Шотландии, где, как я слышал, потонул».

— Прекрасно. Все концы — в воду.

— Англичане, правда, не очень ему поверили, ибо в следующем году послали в бухту Дунлуса пушечного мастера Джорджа Кэрью. Тот поднял со дна «три небольших орудия», однако вскоре прекратил поиски из-за непогоды.

— Чем он пользовался — водолазным колоколом?

— Наверное. А кроме того, в то время употребляли крючья, грузовые тросы с затягивающимися петлями и козлы, которые укрепляли между двумя лодками.

— Но, Робер, неужели англичане перестали шарить по дну из-за непогоды?

— Не только. Дело в том, что пушечный мастер Кэрью был влюблен.

— Что?!

— Да, его оторвали от молодой жены посреди медового месяца, и он был готов послать к черту не только пушки, но и весь испанский флот, лишь бы поскорей вернуться к суженой. Он написал лорду-губернатору, что если судно не сумеет прийти за ним в срок, то он готов приехать по берегу в любой удобный для швартовки порт. И слушай самое главное. Кэрью добавляет: «В бухте Дунлуса больше ничего нет».

— Интересно…

— Конечно. У меня есть еще один довод в пользу Порт-на-Спанья. Я просмотрел с десяток карт Ирландии XVI века. Единственными пунктами в районе между Портрушем и островом Ратлин обозначены замок Дунлус и река Бойз. А это значит, что только их могли указывать в качестве ориентиров чиновники и лазутчики в своих донесениях.

Дорог на побережье не было, сплошные скалы и обрывы, так что, даже захоти ирландцы сказать правду, они бы не смогли в точности указать место. Вот и выходило: «возле реки Бойз» или «возле Дунлуса». Основная ошибка историков и тех, кто пытался до нас разыскивать сокровища «Хироны», заключалась в том, что они слишком  б у к в а л ь н о  подходили к этим названиям. Не задумываясь, ныряли они под стенами Дунлуса или в устье Буша. Когда же в 1904 году сюда явились топографы для составления первой подробной карты побережья, местным жителям уже не было смысла скрывать правду. Добрых пятнадцать поколений отцы передавали детям местные названия, и те отвечали: «Вот это место, любезный господин, зовется «Испанский порт», а это — «Испанская скала»… Помнишь, как Шлиман нашел Трою? Он доверился местным традиционным названиям, хотя все ученые тыкали в него пальцами. Я тоже убедился, что старые рыбаки оказываются правы вопреки официальным гидрографическим картам.

МЫ НАШЛИ ЕЕ!

Июнь 1967 года. Выехав из Лондона на рассвете, мы через сутки добираемся до побережья Атлантики. Штормит. В Лондоне начало моросить, на полпути к Шотландии дождь вошел в полную силу, в Шотландии лило как из ведра, в Ирландском море поливало как из шланга, а в самой Ирландии уже просто разверзлись хляби небесные.

Марк раскрыл было зонтик и попытался высунуть нос из машины, но ветер с силой захлопнул дверцу. О выходе в море не могло быть и речи. Согнувшись пополам, мы с трудом добрели до «Мостовой Гиганта». Судя по количеству заколоченных палаток с сувенирами, в погожие дни здесь было не протолкнуться от туристов.

Дальше вдоль берега вилась овечья тропа. Мы шли по ней довольно долго. Испанский порт являл собой неземное зрелище. Отвесные скалы обрывались вниз на сто двадцать метров, образуя почти ровный полукруг, где адски завывал ветер. Вровень с краями парили морские птицы, и эхо многоголосьем повторяло их клекот. Скалы совершенно черные, лишь кое-где проглядывали пятна красноватой земли, по которой вилась тропинка, и на зеленых выступах паслись белые бараны-акробаты.

Рухнувшие глыбы образовали внизу подобие пляжа, напоминавшего удобством противотанковые надолбы. Зеленое море демонстрировало свое всемогущество, обрушиваясь мириадами брызг на мыс Лакада. Хлопья желтой пены кружились в воздухе, словно бабочки.

Мы молчали. Это место было уготовано для трагедии, здесь витал дух смерти. Я нашел, что природа перебарщивает — слишком уж отдавало кинематографом. Перед глазами возник силуэт корабля с затейливыми башенками, который волны гонят на скалы. Борта его раскалываются, и оттуда в воду сыплются люди, море подхватывает их, треплет, как кукол…

Марк после долгой паузы повернулся ко мне:

— Что может остаться от судна после четырехсот лет подобного буйства?

— Порошок.

На обратном пути мы зашли в бар выпить по кружке пива. Марк купил за шиллинг и три пенса тоненькую брошюрку о «Мостовой Гиганта». Полистав ее, он вдруг разразился хохотом:

— Дорогой Шерлок Холмс! Зачем вы потратили свою прекрасную юность на сидение в архивах! Сколько ты там провел — шестьсот часов или восемьсот? А ларчик открывался просто. Вот послушай-ка, пригодится на будущее: «В 1588 году галеас «Хирона» наскочил на риф возле «Мостовой Гиганта», и с тех пор это место носит наименование «Испанский порт». Что скажете, коллега?