Океан. Выпуск четвертый

Прошла зима. Каждое утро я с дрожью в коленках разворачивал газету «Таймс», ожидая самого худшего. Но Посейдон был милостив к нам. О «Хироне» не появлялось ни строчки.

27 апреля 1968 года три нагруженные до краев машины остановились возле пансиона «Мейнор» в ирландской деревушке Порт-Баллинтре. В фургоне «пежо» помещались две надувные лодки «Зодиак», два подвесных мотора, два компрессора высокого давления, насос с бензиновым движком, двенадцать аквалангов, шесть полных комплектов подводного снаряжения, девять ящиков, одиннадцать мешков оборудования и мелочей подводного быта, а также два ныряльщика-француза.

В микроавтобусе «оппель» находились кофры с кинокамерами и фотоаппаратами для подводных съемок, футляры с объективами, вспышки и лампочки к ним, маленький компрессор, миноискатель, водолазные костюмы, сухой спирт и химические препараты для обработки металлов, топографические приборы, кальки, канцелярские принадлежности и два ныряльщика-бельгийца.

В легковой «альпине» с прицепом: баллоны для сжатого воздуха, компрессор низкого давления, свертки морских карт, ящики с документами и фотокопиями, три чемодана со справочной литературой (парусные корабли, артиллерия, нумизматика, консервация извлеченных из воды предметов и т. п.), картотека и начальник экспедиции.

Экспедиции, как и войны, выигрывают прежде всего люди, потом техника.

Марк Жасински будет с нами два месяца. Марк — один из лучших специалистов по подводным (и подземным, кстати, тоже) съемкам в Европе. Кроме фотодела, он будет заниматься консервацией найденных предметов, поскольку у него диплом инженера-химика.

С ним приехал Франсис Дюмон, студент-архитектор, а посему отличный рисовальщик, старый спелеолог и юный подводник; на нем будут карты, планы, наброски и все, что связано с карандашом.

Благодетель экспедиции Анри Делоз отобрал для «Хироны» двух самых опытных водолазов из своей французской команды.

Морис Видаль, тридцать три года, пятнадцать лет на флоте, неутомимый рассказчик. Заставить его замолчать можно, только заклеив ему рот пластырем, а это не так просто сделать, учитывая, что Морис — инструктор по борьбе дзюдо, парашютист-десантник и боевой водолаз.

Луи Горс, тулонец, к счастью, уравновешивает болтливость своего друга постоянным молчанием. Самая длинная фраза, которую он произносит за день, звучит так: «Пора есть». Три года службы на флоте, профессия — подводный сапер. А кроме того, как и Морис, золотые руки, дока по части любых механизмов.

В тот же вечер, наполнив воздухом лодки и баллоны, мы приняли готовность № 1.

28 апреля экспедиция вышла в море. Погода была спокойной, если не считать мелкого снега. Бравые моряки дружно выбивали зубами дробь. Обрывы Порт-на-Спанья казались еще более черными на фоне заснеженного ландшафта. Когда я первым нырнул в гостеприимные воды бухты, у меня сразу же свело челюсти и перехватило дыхание. Пришлось несколько минут просидеть, скорчившись, на дне, пока внутренности не встали на положенные места.

Так, все в порядке, можно разогреваться. Ждать нечего — не в сауне.

Прежде всего надо вычертить точный план и пометить местоположение каждого предмета на дне. Подводные археологи, занимавшиеся раскопками древнегреческих и римских судов в Средиземном море, воспользовались техникой наземных археологов. Они накладывали на раскоп металлическую сетку с пронумерованными квадратами, которые служат точкой отсчета. На каждом этапе работ делаются цветные стереофотографии. Постепенно в квадрате снимают слой за слоем и таким образом восстанавливают контур судна.

Здесь у нас не было ни груза, ни судна — нагромождение камней, рытвины, хаос. Мы терялись между обломками скал, как муравьи на гравийной дорожке.

Проще накладывать металлическую сетку на Миланский собор, чем на здешнее дно. И к тому же совершенно бессмысленно. На второй же день содержимое квадрата 1 благополучно переползет в квадрат 2, и не успеют еще высохнуть чернила у нас на плане, как море вновь перемещает всю картину.

Сама «Хирона», наскочив на скалу, развалилась на куски. От нее вряд ли могло что-нибудь сохраниться. Только положение тяжелых предметов сможет дать какие-нибудь указания: якоря, пушки, балласт и ядра не могли откатиться слишком далеко — до первого упора или первой расселины. Остальное, словно листья, опавшие в торнадо, разносило из года в год, из века в век по всей бухте.

Мы воспользуемся методом попроще: соотнося расстояния с видимыми ориентирами на берегу.

Первым делом я протянул красную веревку между первой и второй пушкой. Через каждый метр она была перевязана узлом. Вторая, белая веревка прошла от пещеры до первой свинцовой чушки. Теперь у нас есть две оси на плане. А пока они послужат путеводной нитью для Луи и Мориса, которые совершат сегодня разведочный спуск. Местные условия — это, конечно, не Марсель и не Ницца.