Охота на отражение

Виктору было особенно не по себе. Он чувствовал себя неуютно, потому что потерял много времени и в итоге упустил возможность снова заполучить Нику с «вправленными» мозгами. Теперь ему ничего не оставалось, кроме как надеяться, что ее все-таки оставят в живых.

Верилось в это очень слабо.

Доклады сюда шли непрерывно. Говорилось о том, какие объекты осмотрены, с кем удалось переговорить относительно Ники. Анализировали все случаи, когда в поле зрения оказывалась девушка, напоминающая беглянку.

Последних было не так уж и мало. Благо стрижка у Ники обыкновенная, тип лица достаточно распространенный, особенно в южных краях.

У Виктора уже в десятый раз затребовали все контакты Ники, о которых он знал. И когда среди них не оказалось ни одного, не упомянутого раньше, Астахов снова на него накричал. Виктор не выдержал и сорвался, обозвав генерала старым параноиком и инквизитором-недоделком. Как ни странно, этот взрыв подействовал на Астахова несколько отрезвляюще. Он даже попросил прощения у Виктора, причем вполне искренне.

Правда, это не помешало генералу накричать на Крестовского уже через пять минут — по другому поводу.

Идею насильного внедрения в мозг реципиента нужной информации выдвинули еще во время Второй мировой. Тогда, правда, всерьез развить ее не успели, и более серьезно данную проблему исследовали уже во времена «холодной войны». Работали над ней с обеих сторон. Причина понятна: если суметь подменить настоящую память человека фиктивной, то его можно совершенно спокойно засылать на территорию противника, не опасаясь, что он «засыплется».

Идея казалась настолько соблазнительной, что работа кипела вовсю.

Самое главное — результаты были. Путем систематической ломки психики удавалось надежно и глубоко ввести в мозг жертвы то, что хотелось организаторам эксперимента. Сознание человека было податливым пластилином, готовым принять любую форму по желанию скульптора. В СССР уже состоялась защита докторской диссертации, посвященной разновидностям и свойствам внедренного сознания.

А потом все рухнуло. Оказалось, что человеческое сознание имеет очень большой запас прочности. Через некоторое время начинается конфликт двух личностей. В лучшем случае старая, основная личность выдавливала искусственную. В худшем — человек становился шизофреником, сводил счеты с жизнью, умирал от патологических сдвигов в организме.

И как только этот проект явил свою ненадежность, от него немедленно отказались. Нет, работы не заморозили, но и использовать людей с внедренной личностью не спешили.

Астахов прибег к столь ненадежному методу потому, что ему срочно нужно было получить агента, способного запросто влиться в любую организацию и не вызвать подозрения. Ника стала объектом наблюдения и проверки.

Если она расскажет кому-то, что с ней сделали, — генералу конец. Так что ее надо ловить.

Была еще одна причина, по которой Астахов дергался. Эта причина была, пожалуй, значительно серьезнее, чем примитивная боязнь взбучки.

Глава 9. Поворот событий

1.

Автомобиль скрипнул тормозами и остановился у входа в закусочную «Архар» на улице Солнечная. Это и были владения Джохара Мирзоева.

— Так, пацан. Теперь слушай меня внимательно, — сказал Терпухин Ревякину. — Ты можешь обижаться, делать страшное лицо и даже посадить меня. Но здесь ты — ведомый. И прикрываешь мне спину, что бы ни произошло.

— А что должно произойти? — напрягся Сергей.

— Надеюсь, что ничего. Но если произойдет — прикрывай. Хотя бы потому, что обоим придется плохо, если что.

— Ладно, — пожал плечами Ревякин.

— Ты не морщись. Думаешь, они сильно испугаются, что ты мент?

— Да не думаю я так, — проворчал Ревякин.

— Пистолет не забудь в машине.

— Ты уже говорил.

— Ничего, можно и повторить. Таким идеалистам, как ты, это не помешает. Все, не дуйся, не барышня кисейная. Идем.

Они вышли на улицу. Ревякин осмотрелся. Вокруг все было таким, как обычно, но все-таки другим. Наверное, потому, что рядом с Атаманом следователь ощущал себя участником боевых действий. И это его, по правде говоря, мало радовало.

Они вошли в закусочную. Прямо напротив входа, у стены, посетителей встречало прекрасно выполненное чучело архара, установленное на бутафорской скале.

Атаман вел себя как завсегдатай этого места. Он быстро окинул взглядом заведение и пошел к стойке, где принимали заказы. За ней возвышался настоящий горец во всей своей красе — в бешмете с газырями, при кинжале, с усищами, как на лубочной картинке. Ревякин предположил, что кинжал у этого типа запросто может оказаться настоящим.

Как и велел Терпухин, Ревякин занял позицию чуть позади Атамана, бдительно оглядывая зал. В этом небольшом квадратном помещении с восемью столиками сейчас было не слишком многолюдно. Несколько посетителей поглощали обед.

Юрий бесцеремонно откинул крышку стойки, загораживающую проход куда-то за нее, в служебную часть закусочной. Горец двинулся в его сторону.

— Спокойно, джигит. Я к Джохару.

— А вы кто?

— Старый друг. Джохар будет рад меня видеть.