Охота на тринадцатого

В июльский полдень середины двадцать второго века два старика как ни в чем не бывало стригли живую изгородь вдоль подъездной дороги — и болтали, как все старики. Архитектурно — ландшафтный кодекс поселка комфортного проживания "Элита" предполагал зеленые ограждения всех проездов, и не абы какие, а художественно оформленные. Старые русские любили жить красиво. Но в России, как всегда, на законы плевали, и кустики стригли не дорогие ландшафтные художники, а двое почти бесплатных простых инвалидов по старости — тощих, морщинистых, но очень даже жизнелюбивых и энергичных индивидуумов. Подъездных дорог в "Элите" хватало, не то что в соседнем коммунальном поселке, так что работа стариков была бесконечной, как сама их жизнь. Но они справлялись и с работой, и с жизнью. Секаторы "Стригаль" со встроенной поддержкой геометрических форм так и мелькали, формируя параллелепипеды, сферы, конусы и овоиды, тоненькие веточки ковром ложились на газон. Старики болтали ни о чем, то есть о жизни.

Жизнь на Земле шла как обычно, невзирая на полдень даже не двадцать второго, а уже двадцать третьего века. Солнце светило, небо голубело, и легкий ветерок игрался листьями цветушника, самого дорогого из декоративных кустарников нынешнего сезона. В коммунальном поселке его садили как главное украшение приусадебной лужайки, а в "Элите" он — вот, обычная зеленая изгородь.

— Если говорить о собственно прогрессе, то он неоспорим, — спокойно продолжил тот, кого назвали Серегой. — Асфальт заменили на композит — ленточное покрытие…

— Композит, хренозит! Разница в чем?

— Прогресс. Мы говорим о прогрессе. Тогда уточни предмет спора, Виктуарий.

— Ну, прогресс… когда лучше становится, — пробормотал задиристый спорщик. — И я Виктор, если чо.

— В чем лучше?

— Да во всем!

— Врешь, — спокойно констатировал более образованный Серега, отстранил секатор на вытянутую руку, выцветшим глазом вгляделся в индикатор форм, перевел ползунок на конус и продолжил работу. — Я тебе обещал не во всем, а научно — технический прогресс. Ну так вот он, в руке держишь.

— Секатор? Маловато!

— Еще… — старик аккуратно вел инструментом по искоркам — отметкам, — изменился отечественный автопром, гибрид — автомобили стали нормой…

— Гибрид, хренит… все равно автомобили!

— … жилое строительство перешло на модули, глобы связи и вирт — экраны никого не удивляют…

— Да это мелочи по большому счету, Сергей!

— … и мы расселились по космосу.

Виктор — Виктуарий хыкнул и замолчал. Про человеческую диаспору в астероидных поясах знал даже он.

Мимо бесшумно проплыл гибрид — автомобиль, высокомерная девочка в салоне смотрела перед собой и вдаль. Старики проворно убрались с проезжей части: клиновидный телоотбойник люксовой "Златы — старт" красноречиво указывал на людоедские наклонности юной хозяйки. Принцип безусловной виновности пешеходов ввели давно, но телоотбойник ставили не все, далеко не все.

— И это тоже прогресс. Обратил свое старческое внимание на личико, ага? Вот сколько ей лет? На первый взгляд тринадцать — пятнадцать, а на самом деле? Геронто — медицина прет…

— Автострадная! — уважительно сказал Виктор, провожая сальным взглядом золотоволосую красотку. — Сенсорная! Видел, как она штурвал? Двумя пальчиками!

— Ну и взял бы себе такую. Деньги же есть?

— Девочку? Я бы взял, да не пойдет… Слушай, когда мы перестанем девочек глазами провожать, а? Шея болит!

— Ты говорил, когда ничего не сможем делать. В смысле, с ними. Ты сам говорил. Помнишь?

— Тут забудешь! Семьдесят лет напоминаешь! Ох и противный, пень старый… в юности таким не был!

Мимо скользнула еще машина, уже на автопилоте. Молодежь в салоне оживленно переговаривалась и размахивала бокалами — студенты возвращались с учебы.

— Если серьезно, то ты прав, конечно, — вдруг сказал морщинистый Серега. — Толку, что техника изменилась? Люди остались прежними. Как сейчас говорят? Россия — страна заборов? Загородили всё. Что рядом протекает огромная река, можно узнать только из географического справочника. За последние сорок лет все берега закрыли, сплошь частные владения…

— Вот! Ох противный! Все понимаешь, но споришь! Люди недалеко ушли от скотов!

— Даже возвращаемся! — буркнул Серега. — В наше время все‑таки на населении эксперименты не ставили. Какое‑то понятие о человечности оставалось. Помнишь, как мы долголетие получили? Мы‑то получили, а дети наши не выдержали…

Старики помрачнели.

— Может, нас действительно откачивали от отравления выбросами? — неуверенно возразил Виктор.

— Ага. И живем мы после этого уже сколько? Нет, Витя, на нас отрабатывали то, что теперь позволяет вон той девочке выглядеть на пятнадцать, когда ей тридцать пять! И на бессмертие она не решилась именно потому, что гибель наших детей выявила рискованность подобных процедур. Мы с тобой выжили вопреки, а не благодаря. Помнишь, как нас корчило?

— Ну… что тут сделаешь? — вздохнул Виктор. — Жизнь такая. У нас нет возможности ее изменить!

— Есть. И всегда была.

— Не городи чушь! Ну что ты изменил за… сколько мы живем?