Охота на тринадцатого

Он снова усмехнулся. Как раз он мог подумать — и думал. Любой автор верит, что его книгам суждено бессмертие, без этого невозможно создать стоящий текст. Ему повезло, он прожил достаточно, чтоб увидеть свой триумф. "Моим стихам, написанным так рано…". Цветаева. Или Ахматова? Неважно. Важно, что в этих строчках сокрыта страшная сила. "Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед"… Так и случилось. Его ироничные сентенции — рефрены о Даждь — боге давно стали поговорками, а размышления о природе современной философии породили течение рутеников — явление, которое сильно недооценивают. А ведь оно способно взорвать и изменить миропорядок на Земле — и так и сделает… Как любой философ, он верил в это. Без такой веры ничего стоящего не создать. Так что — сделал он кое‑что. Только Виктору не объяснить, ему бы куст цветушника упереть да выгодно продать, вот и все интересы. Да и не стоит объяснять никому. Когда новая философия взорвет мир, с автора захотят спросить по всей строгости закона, и тут анонимность будет жизненно необходимой — в самом прямом смысле.

А вот его сыну не спрятаться, не укрыться. Он — офицер, ему вести людей.

Старик вспомнил погибших детей, всех до одного, и опустил голову. Он создал новую философию, но спасти своих детей не смог. Не сможет и в этот раз. Остается только жить. Жить и мечтать, что однажды все изменится. Да, "тринадцатому" нет пути на Землю, но… в нем ли дело? Можно отбросить все чудеса, сотворенные истребителем — призраком. Но сыны Даждь — бога — они все равно останутся. Они — та сила, что изменит мир, вовсе не "тринадцатый". Главное — не отчиваться, нести искру мечты в будущее, чтоб там она однажды вспыхнула и изменила мир… Пусть это случится не скоро, но случится обязательно.

Так много это или мало — сберечь мечту?

На этом летопись моя подходит к концу. История зарождения и первых шагов новой общности людей показана без прикрас, какая есть, а все, что произошло после выступления на Клондайке лейтенанта Грома, уверен, будет тщательно зафиксировано и до мельчайших подробностей отражено в Новейшем Завете. Надеюсь, и в двадцать пятом, таком далеком от нас веке, концепцию Даждь можно будет найти в любом учебнике хоть по истории мировых религий, хоть по истории философии… думаю, и в видеомирах, и в книгах она оставит неизгладимый след. Потому я и не пытался рассказать о Даждь. Зачем? Даждь — это настолько просто, что понятно каждому. Свою задачу я видел в другом.

Рассказать о тех, кто были первыми.

Чтоб не ушли они безвестными в туман истории, как ушли многие до них, как ушли мы.

Пусть вечно горят черные обугленные списки на стенах кают — компании "Локи":

майор Хрипатый

оператор Эверест

Олег Огневой

Сергей Стрежевой

Борис Буревой

капитан Михеев

майор Быков

техник — лейтенант Еремеев

Клаудия Розенталь

Георгий 425–24–11а-21

Ольга Милая

Александра Механик

Лючия Овехуна…

Они — были.

Уйдет наш век, уйдет и двадцать пятый, пока что такой далекий. Сотрутся в памяти, забудутся имена. Забуду и я. Я жил тогда, живу сейчас и буду жить вечно — мне не упомнить всех.

Но повесть моя останется в веках. Значит, останется и память.

Я — автор, я высший судия и беспристрастный свидетель.

Я всегда внизу, а снизу многое видно.

Я — камень, лежащий в степи,

Я ветер, что в кронах поет,

Я звезды и небо, колодец в пути,

Я пыль бесконечных дорог.

Я тот, кто молчит, кто с колен не встает -

Я народ.