Охота вслепую

Но тут внезапно обмякшее тело его бывшего курсанта стремительно взлетело в воздух, точно подброшенное мощной пружиной. Сизый одним прыжком вскочил на ноги — и тут же страшный удар в живот отбросил Сержанта на кусты. Сощурясь от резкой боли в печени, куда пришелся удар кулака, Сержант смотрел на Сизого, ища взглядом красные следы ранений на груди. Но заметил только рваные дырочки на рубашке в левой части груди. Все ясно: Сизый оказался не так уж глуп и надел пуленепробиваемый жилет… Сизый, чуть нагнув голову и прижав локти к бокам, точно прыгун, собирающий взять рекордную высоту, сорвался с места и бросился на Сержанта с намерением ударить еще раз, но уже сильнее, ударить ногой в висок так, как сам Сержант его и учил, — насмерть.

Сизый на бегу подпрыгнул, чтобы с силой выбросить вперед каблук, но Сержант сделал стандартный финт: вдавил затылок в упругую гущу веток, увернулся, перехватил летящий ботинок Сизого и вывернул его резко вправо. Сизый охнул и упал плашмя на песок. Сержант ударил поверженного противника ребром правой ладони по шее, потом еще раз и еще… Присев на корточки и не сводя глаз с затихшего Сизого, он стал шарить по сухому песку, пытаясь отыскать оброненный пистолет, и тут его пальцы наткнулись на тонкую палку с заостренным концом. Степан подхватил ее и угрожающе выставил вперед наподобие пики. В этот момент Сизый, вскочив на четвереньки, ринулся на него с явным намерением схватить за горло — и в следующее мгновение, мелко дрожа, рухнул на Сержанта, и тот почувствовал, как ему в лицо ударила струя теплой липкой жидкости. В прыжке Сизый напоролся на заостренный конец детской пики.

Сержант обернулся на торопливые шаги. Это был здоровенный парень в джинсовой куртке, один из «карабинеров» Россетти. Мельком оглядев место недавнего побоища и труп, он ухмыльнулся:

— А я смотрю, что-то вы долго беседуете. Подозрительно долго… Он следовал за тобой по пятам от самого причала. А ты и не заметил. Пошли отсюда, а то сейчас полицейские приедут, хлопот не оберешься…

Сержант стряхнул с брюк песок и вытер с лица кровь. Потом нагнулся и поднял пистолет. Выпрямляясь, он бросил взгляд на безжизненное лицо Сизого. Глупо, подумал Сержант, быть наемным убийцей, а подохнуть от укола детской пики. И тут, вспомнив кое-что, он рванул воротник рубашки Сизого. С треском отлетели пуговицы — под рубашкой темнел бронежилет. Молодец! Повернувшись, Сержант пошел прочь, даже не оглянувшись на шедшего за ним «карабинера». У входа в скверик он подошел к фонтанчику в стене и умылся.

А на душе у него было смутно.

Глава 27

Чемодан был добротный, кожаный, но не очень дорогой. чтобы не привлекать к себе внимания. Сержант изображал из себя предпринимателя средней руки, который едет по делам в Россию. По легенде, наскоро слепленной им же самим и одобренной Россетти, он представлял небольшую обувную фирму в Милане, которая заинтересовалась новым рынком сбыта, открывшимся после «регеsroika» в Советском Союзе.

Маршрут путешествия тоже подробно обговорили. Ушлый старик посоветовал, чтобы замести следы и оторваться от возможной слежки, ехать сначала поездом в Швейцарию, а уж оттуда — самолетом в Москву. Синьop Россетти считал миссию Сержанта чрезвычайно важной, поэтому и хотел перестраховаться.

Степан не возражал, потому что после недавнего едва не ставшего для него роковым «воскрешения» Сизого он тоже не исключал возможных неприятностей для себя. Он понимал, что Варяга нельзя недооценивать. Вполне вероятно, что смотрящий мог послать еще кого-нибудь проконтролировать действия того же Сизого. А теперь, после гибели последнего, кто-нибудь, очень может быть, сейчас охотится за перебежавшим на сторону врага киллером…

А вообще плевать! Настроение у Сержанта было чудное: он собрался убить Варяга и ощущал какую-то отчаянную веру в собственную неуязвимость. Ему мнилось, что месть за брата, который стал жертвой то ли оплошности, то ли безразличия Варяга, должна быть осуществлена, а потому никаких серьезных опасностей на его пути возникнуть не может. То есть разумом он этих опасностей не исключал, но интуитивно понимал, что с ним сейчас не может ничего случиться. До тех пор, пока он не осуществит свою месть.