Охота вслепую

— Да мы уже спим, любезный. Вот с утречка давай, — зевая, сказал Сержант и прислушался. За дверью послышались удаляющиеся по вагонному коридорчику шаги.

— Слушай, Влад, а может, ты параноик? —

пошутил Степан. — Ну, предупредил тебя доброжелатель о готовящемся покушении. Ему спасибо надо сказать, особенно в свете последних событий, а не подозревать в коварных замыслах.

Варяг невесело усмехнулся.

— Не знаю, брат, не знаю. Одно могу сказать: весь опыт моей жизни, а в особенности опыт последних двух лет, учит, что если придерживаться принципа «обжегшись на молоке, дуешь на воду» — и проживешь дольше, и здоровье сбережешь.

И Варяг сумрачно покачал головой.

— Если мое подозрение… не паранойя, как ты считаешь. а натуральный факт, то от судьбы не уйдешь. Они нас будут искать на пути в Питер.

— Но, Влад, билеты на поезд я покупал на другие фамилии. Как они нас найдут? Ведь в Питер идет столько поездов, к тому же ты мог перенести поездку или уехать на тачке.

— Как в Питер ни ехать, Степан, а они нас перехватят в любом случае —

если им понадобится, конечно. Хоть в вагоне поезда, хоть в джипане на шоссе… Так что давай-ка, брат, собирай свой конструктор. У меня сильное предчувствие, что спать нам сегодня не дадут! — Варяг прилег на полку, сунув под затылок мягкую подушку, и добавил: — Так на чем ты, Степа, остановился?

* * *

Сначала Юрьев поймал себя на том, что невольно прислушивается к ее голосу в столовой. В обеденный перерыв в огромном зале с высокими потолками всегда стоял ровный гул, создаваемый десятками голосов и монотонным рокотом вентилятора на кухне. Но ее голос — низкий и певучий, с интимной хрипотцой, как у какой-нибудь джазовой певицы, — был слышен издалека. Джазом Степан увлекся недавно: Васька Макеев пристрастил, нанеся ему штук двадцать бобин с записями великих джазовых солисток, которые он мог целыми вечерами слушать на своей старенькой «Комете». У Натальи был такой вот «джазовый» сексапильный голос. Самое интересное, что говорила-то она не громче остальных, но он слышал каждую ее реплику, взрыв ее смеха с любого столика, где ему в обеденный перерыв доводилось приземляться со своим пластиковым подносом.

Сначала он случайно сел за соседний столик и, узнав в сидящей к нему спиной эффектной брюнетке секретаршу начальника Ленугро, даже о рассольнике своем забыл, искоса поглядывая на нее и прислушиваясь к модуляциям ее завораживающего голоса. А потом стал специально подгадывать время, когда Наталья приходила обедать, — ровно в тринадцать пятнадцать, когда ее новый шеф, полковник Лиховцев, сам в это время обедавший, отпускал секретаршу вниз.

Ее голос задевал в его душе какую-то чувствительную струну, раздражал, возбуждал… А если честно, то впервые он почувствовал безотчетное возбуждение, увидев ее мельком в кабинете у Семахи во время того разговора несколько месяцев назад, когда она принесла им с Семахой чаю. Стараясь не особенно вызывать любопытство своим интересом к Наташе, он у знакомых — в основном у Васьки Макеева, который был со всеми в утро на короткой ноге и с секретаршей начальника тоже приятельствовал, — выяснил, что Наташа родом из Рязани, в Ленинграде закончила курсы машинисток-стенографисток, а потом кто-то порекомендовал ее на место секретаря… Причем не случайно: Наташин отец работал в системе МВД, но пару лет назад уволился вроде как по ранению или болезни. Правда, подробности Наташиной биографии Юрьева не больно интересовали.

До поры до времени…