Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств

Когда у нас освободилось место, мы тут же пригласили Джада Рэя к себе. Кроме него, в наши ряды вступили Розанн Руссо, тоже из Нью-Йорка, и Джим Райт из вашингтонского отделения, который более года занимался делом Джона Хинкли и участвовал в судебном разбирательстве. Впоследствии Розанн перевелась в Вашингтон и погрузилась в тонкости контрразведки. Джад и Джим добились больших успехов на службе, заработали славу известных во всем мире специалистов и стали моими близкими друзьями. Когда я возглавил отдел, Джим Райт занял при мне место руководителя профайлинговой программы.

Джад признавался, что его сильно удивил наш выбор в его пользу. Но в Нью-Йорке он был выдающимся координатором, обладал солидным послужным списком, и его кандидатура идеально нам подходила. Он быстро учился и обладал аналитическим складом ума. В качестве офицера полиции он всегда был «на передовой» расследования и старался научить коллег смотреть на дело его глазами.

На занятиях Джад не стеснялся приводить в пример свою историю и ее последствия. У него даже сохранилась запись того экстренного звонка. Он иногда включал ее, но сам слушать не мог: выходил наружу, пока пленка не кончится.

Как-то я сказал ему:

— Джад, это просто невероятно.

Я объяснил, что улики — отпечатки пальцев, следы на телевизоре — повели бы полицию по ложному следу или вовсе запутали. Теперь мы начинаем понемногу понимать, как иррациональные с виду элементы могут иметь под собой совершенно разумное объяснение.

— Составь разработку по своему делу, — посоветовал я, — и она станет бесценным образовательным инструментом.

Он последовал моему совету, и вскоре его материалы стали одними из самых интересных и информативных в нашем курсе обучения. А сам Джад испытал настоящий катарсис.

— Для меня это стало личным откровением, — признавался он. — Готовясь к занятиям, я пускался в странствие по таким закоулкам души, куда доселе не осмеливался ступить. Обсуждая те события с теми, кому я доверяю, я каждый раз обнаруживаю что-то новое. В этой стране жены нанимают киллеров для мужей куда чаще, чем хотелось бы верить. А их родные настолько шокированы, что просто не в силах об этом рассказать.

На моей памяти инструктора академии лекции Рэя о покушении на него самого получились невероятно трогательными. И я знаю, что они зацепили не только меня. А Джад в конце концов нашел в себе силы оставаться в кабинете, когда включал аудиозапись экстренного вызова.

К тому моменту, когда он пришел в наш отдел, я уже успел достаточно глубоко проработать свое исследование по постпреступному поведению. Я выяснил, что, вне зависимости от желания субъекта, его поступки и образ действий после совершения преступления находятся далеко за гранью рационального самосознания. А вот Джад, наоборот, после покушения на себя заинтересовался феноменом предпреступного поведения. Мы уже успели обнаружить важность стимулирующих стресс-факторов как ключевых событий, которые подталкивают к совершению противоправных действий. Но Джад существенно расширил горизонты исследования и показал, насколько важно проанализировать поведение и межличностное взаимодействие еще до того, как дойдет до беды. Будь то резкое или едва заметное, но значимое изменение в поведении партнера, оно все равно указывает на принятое решение. Если муж или жена ни с того ни с сего вдруг стали спокойными, приветливыми или внимательными, это может означать, что в их сознании уже произошли необратимые изменения.

Расследовать заказные убийства супруга крайне нелегко. Но наш выживший заложил основы к пониманию их эмоциональной подоплеки. Единственный способ раскрыть такое дело — заставить подозреваемых говорить, а для этого нужно четко понимать, как развивались отношения с жертвой и что на самом деле случилось. Только тогда получится адекватная картина. Поведение супруга перед преступлением — это тоже своего рода актерская игра, которая может сбить полицию с толку в не меньшей степени, чем перестановки на месте преступления.

Но прежде всего, дело Джада стало поучительным примером того, как легко ошибиться в интерпретации поведения по следам, оставленным нападавшими. Если бы Джад погиб, мы еще долго блуждали бы в потемках неверных выводов.

Первое, чему учат полицейского-новобранца, — это не испортить место преступления. Но Джад, будучи ветераном полицейской службы и спецагентом, невольно нарушил это правило. Мы бы интерпретировали следы и улики, которые он оставил, как неудачную попытку ограбления, — скажем, грабители водили его по комнате, заставляя показывать им, где хранятся ценности. Кровавый след на телевизоре мог бы означать, что Джад лежал на кровати, когда его застали врасплох.

Но самое важное умозаключение сделал сам Джад: «Если бы я умер, ей все сошло бы с рук. В этом я абсолютно уверен. Жена все грамотно распланировала и убедила бы любого соседа. Скорбящая вдова не вызвала бы ни единого подозрения».