Охотник за судьями

— Похоже, Пипс, вы весьма любопытны. Как та самая кошка, которую это свойство и погубило. — Эта шутка его весьма позабавила.

Далее он обвинил меня в продаже «Николсовых сведений» Вест-Индской компании в Амстердаме «за сумму в сорок золотых дукатов». И добавил, чтобы лишний раз повернуть кинжал, уже глубоко вошедший мне в утробу: «Даже Иуда удовлетворился тридцатью монетами, и притом серебряными!»

К этому времени я ощутил затрудненность дыхания и боли в груди. Я пробормотал, что, возможно, и впрямь случайно увидел содержимое Николсовых депеш, так как печати отошли из-за чрезмерной сырости. Но я упорно утверждал, что не выдавал никаких сведений о делах полковника Николса голландцам за золото, а также не обсуждал их ни с кем, кроме милорда Сэндвича. (Я решил, что пора признаться, по крайней мере, в этом.)

На сем Даунинг, уподобившись тигру, набросился на меня: «Ага! Теперь вы признаетесь, что это вы разболтали секреты короля в челсийском притоне разврата!»

Он был в такой ажитации, что я боялся, он сию же минуту вызовет палача и велит прямо на месте отрубить мне голову.

Я прохрипел, что да, я поделился своими заботами с милордом Сэндвичем, ибо он самый доверенный адмирал Его Величества, а я — делопроизводитель Морского управления. Но где же здесь предательство?

Ощутив себя на более твердой почве, я потребовал, чтобы он открыл мне причину, по которой меня обвиняют в продаже секретов голландцам.

«Разве у вас не нашли сорок голландских дукатов? Откуда они?»

Я сказал, что мне недавно вернули долг этими деньгами, но я не заметил, что монеты — голландские. Золото есть золото, не так ли?

Милорд взмахнул кружевным платочком и сказал: «Мистер Любопытная Кошка, не я решаю, виновны вы или нет. Это решат судья и присяжные, когда вас будут судить».

«Судить?» — повторил я. Колени мои страшно ослабли.

«Тем временем вы препровождаетесь в Тауэр и будете там находиться в течение срока, угодного Его Величеству».

Засим он позвонил в страшный для меня серебряный колокольчик. Никогда сей крохотный звонок не звучал столь похоже на самые адские колокола. Явились Моллюск и его скот-подручный, и каждый из них схватил меня за руку со своей стороны, отчего моя утроба снова взбунтовалась и самопроизвольно извергла на них свое содержимое, весьма их тем огорчив.

Глава 35

Будьте подчеркнуто англичанами

Балти и Ханкс стояли на брёкеленском берегу Восточной реки и смотрели через реку на остров Манхатос.

Над островом возвышались характерные силуэты сигнальной башни, крепости, двух ветряных мельниц, вычурно украшенного дома с остроугольными фронтонами и обязательной виселицы. Балти перевидал много виселиц, но ни одна его так не пугала. Словно прочитав его мысли, Ханкс сказал:

— Постараемся не попасть на эту штуку.