Охотников. Нулевой потенциал

Капитан присел за стол напротив, снял фуражку и я, наконец, рассмотрел его. Светловолосый, как и я, с маленькими, прищуренными зелёными глазами и жиденькими усами над тонкой верхней губой. Но, невзирая на мелкие черты, лицо к себе располагало. Возможно, по служебной необходимости — с симпатизирующим тебе подозреваемым общаться всяко легче.

— Повторите ещё раз, будьте любезны, кто вы и с какой целью оказались на излучине реки.

— Охотников Матвей Павлович, граф Охотников, недавно вступил в наследство за безвременно почившими родителями. Проживаю в имении Июневка, что на юго-западе от Москвы. Имею дом в Москве, приехал уладить дела с документами и навести справки об отцовских производственных связях. Сегодня утром направился в Июневку, но на середине пути был атакован неизвестным мне мобилем чёрного цвета. Нас выжали с дороги и скинули в реку, где Гниль подступила близко. Подозреваю, что меня пытались убить.

— Вы опознали людей, находившихся в атаковавшем мобиле?

— Нет. Иначе уже беседовал бы с их хозяевами.

— Имеете ли вы подозрения насчет причины нападения?

— Никаких, абсолютно. Я в Москве несколько дней. И ровно столько же в праве владения. Не могу представить, кому я сдался.

Синицын покачал головой.

— Кто-то из нападавших или ваших спутников применял магию?

— Нет. Хотя… — я нахмурился. Синицын наблюдал за мной с тем же равнодушным выражением. То ли не интересовался ответом, то ли и так всё знал, а опрашивал для проформы.

— Да?

— У Григория, кажется, спонтанно случился выброс стихийной магии. Но я плохо помню события. Сильно приложился головой, когда мобиль перевернулся. Не помню даже, как мы выбрались.

— А другую магию?

Я беспомощно пожал плечами.

— Вроде, не было ничего. Но за нападавших поручиться не могу. Я магию не чувствую, только зрением могу различить. Если глазом не видно, то и не пойму.

— Какова ваша родовая магия?

Я развел руками.

— Не знаю, Александр Егорович. Я обделен магическим даром с рождения. Родители мне ничего толком и не рассказывали. Наверное, магия жизни. Стихийная более эффектна на вид.

— Имеются ли при вас родовые магические артефакты?

Родовым колечко АнМихалны назвать ну никак было нельзя, поэтому я честно ответил:

— Нет.

— Известно ли вам, за что были казнены граф и графиня Охотниковы?

Я скрипнул зубами, сжав челюсти.

— Известно. По обвинению в измене и использовании магии смерти. Но, прошу покорно меня простить, я не верю в подлинность обвинений.

— Вот как… — Синицын побарабанил пальцами по столу и испытующе взглянул на меня. — Нам был передан сигнал, что у реки за мостом ведется сражение с применением магии смерти. Направившись в указанное место, мы обнаружили вас. Есть ли у Вашего Сиятельства какие-то соображения на сей счет?

Вот, значит, как. А прав был Гришка. Если бы я снял кольцо и применил магию, следы бы остались. А так — крыть Летучим нечем. Чист я.

Магию смерти нападавшие не применяли. Они вообще не пользовались магией, грубой силой действовали. А я ещё удивлялся, почему не притопили нас в мобиле-то… Значит, своими руками не собирались. Подставить хотели. Чтобы, значит, щенка Охотниковского вслед за маменькой и папенькой… Но как Григорий догадался? Простая осторожность?

Или он знал?

Если выберусь… Когда выберусь, тряхну парня как следует.

— Никаких, Александр Егорович. Среди моих людей магов смерти нет. Если нападавшие и применяли запрещенные заклинания, то вы должны были следы найти, не так ли?

— А говорили, что не осведомлены, — заметил будто между прочим Синицын.

— Да кто же этого не знает? — искренне удивился я. — Я, может, и нулевой потенциал, но грамоте обучен и газеты почитываю.

— Хорошо, Ваше Сиятельство. Вопросы у меня закончились, но, в связи с отягощенным личным делом, мне придется просить вас пройти магическую проверку. Ваших людей, разумеется, тоже проверят.

— Когда так просят, отказаться нет никакой возможности, Александр Егорович, — усмехнулся я, хотя на душе кошки скребли. Как же выпутаться из дурацкой ситуации? Надеяться оставалось только на кольцо.

За второй решёткой в конце длинного коридора обнаружилась ещё одна лестница. Куда проще и непригляднее той, по которой мы поднимались сперва. Стены, выкрашенные в тёмно-синий цвет, истёртые ступени, слабое освещение. Да уж. Для полноты картины не хватало только скованных за спиной рук.

Мы спустились на четыре пролета, в подвал. На входе дежурил безусый солдатик, мгновенно вытянувшийся по стойке «смирно».

— Свободно?

— Так точно, Александр Егорыч!

— Не впускай никого.

Дальше коридор снова перегораживала решётка, но мы до нее не дошли, свернув в единственную открытую дверь. Видимо, за толстыми железными прутьями располагались камеры. Наверное, для тех, кто проверку не прошёл.