— И вам не хворать, Матвей Павлович, — кивнул Фёдор Иванович и бросил солдатам, — оставьте нас.
Конвой в количестве четырёх человек, щелкнув сапогами, покинул кабинет. А я ведь даже важной птицей успел себя почувствовать. На меня одного такой отряд.
— Присаживайтесь, Матвей Павлович. Коньячку не желаете? Нервишки поправить?
— Благодарю, Ваше Высочество, не имею привычки к крепким напиткам.
— Вина? Французское имеется. Шипучее.
— Благодарю. Но откажусь, с вашего позволения.
— Похвально, — протянул Рудаков и указал на кресло, — садитесь, прошу.
Я неловко расположился в кресле, на ходу соображая, как бы вёл себя Матвейка. Трястись я точно не собирался. А вот любопытство проявить, наверное, юнец должен был.
— Чем обязан приятной встрече, Ваше Высочество?
— А сами, Матвей Павлович, не догадываетесь?
— Никак нет, Ваше Высочество.
Рудаков пожевал губу, сверля меня проницательным взглядом и неторопливо начал:
— Когда Аннушка… Анна Михайловна Потапова предложила мне сделать из младшего Охотникова наживку, я предполагал, что вы отправитесь штаны по балам протирать. С дамами любезничать, с молодежью повесничать. И мне станете докладываться. А вы, любезный Матвей Павлович, развили бурную деятельность. У Крепости отметились, когда за мобилем Маржинова погнались. На завод зачем-то сунулись, ещё и оцепление выставили… Теперь вот покушение на вас. Тем ли вы заняты, Ваше Сиятельство?
Я криво улыбнулся. И, сделав вид, что набираюсь решимости, заговорил горячо:
— Я хочу убийц родителей найти, Ваше Высочество! Тех, кто их под плаху подвёл! За Григорием я погнался, было дело. Но у Крепости не отмечался. Развернулся, когда понял, чем дело грозит.
Рудаков молчал. Я тоже. Если АнМихална докладывается ему по всей форме, от и до, он должен знать, что я принял бой. Но князь покачала головой:
— За слугу заступиться хотели, значит?
— Никак нет. Подумал, что на след напал. Раз покусились на слугу Охотниковых, значит, к делу отношение имеет прямое. Но не рассчитал своих сил.
— А на завод зачем поехали?
— Так я же полжизни у Гнили провёл, Ваше Высочество, — всплеснул руками я. — Столько времени прошло, поутихло уже всё. Не должно было быть прорыва. Хотел посмотреть. Имелись у меня подозрения.
— Не поделитесь?
— Охотно. Я подозревал, что прорыв могли спровоцировать. Хотел убедиться. И убедился.
— Каким образом? — глаза Рудакова становились всё строже, но я делал вид, что меня уже несёт в порыве выслужиться и раскрыть тайну. А сам осторожно подбирал слова, чтобы лишнего не сболтнуть.
— Я там подклады нашёл. Мне нянька моя, Агафья, про них рассказывала. Можно сделать подклад, чтобы тварей от Грани отпугнуть. А можно, чтобы привлечь.
— Интересно… и чем же отпугивают?
— Травами, заклятиями. Но с магией я не умею… полынь с солью жгут, потом пеплом этим обсыпают начерченные знаки.
— А привлекают?
— А вот это мне неведомо, — пожал плечами я. — Но Григорий сказал, что магия жизни там была. А твари на неё как на лакомство бросаются.
— И всё это вы от нянюшки узнали, Матвей Павлович?
Я не позволил себе ни секунды промедления. Версию продумал загодя, давно уже.
— Конечно. Я ж пустой, нулевой потенциал. Детей больше у маменьки с папенькой не было. Как мне защищать имения? Вот нянюшка и учила, чему могла.
Рудаков усмехнулся в усы и откинулся на спинку кресла.
— А в Гниль на заводе вы как прошли?
Ага. Ловушка. Ну, в эту игру можно играть вдвоём.
— Так тоже мне показывали. Когда у Грани рукой ведёшь, она, ежели не стабильная, волноваться начинает. Человеческую жизнь чует. Там и пройти можно. Анна Михайловна и Григорий помогли. Один бы не вышел. Напали на нас там.
— Очень интересно. Анна Михайловна мне об этом не доложилась.
Щёлк. Ловушка захлопнулась.
— Она и мне молчать покуда велела, — довольно сообщил я. — Сказала, что разобраться сначала надо, а потом уже к вам на доклад. Но вам-то можно рассказать, Ваше Высочество?
— Мне — нужно. Что произошло у речки?
— Догнали нас, Ваше Высочество, стали выдавливать с дороги. Тихон хитёр, боролся, как медведь. Но не смог. Скинули нас. В речку, значит. Там и Гниль пошла, прорыв, видимо, Грани случился. Вроде, Григорий нас магией прикрыл, но, может, и показалось мне. Я головой ударился. Как выбрались — не помню. Только отдышались, тут и Летучие приехали.
Рудаков встал, прошёлся по кабинету, выглянул в окошко, отодвинув длинными ловкими пальцами невесомый тюль.
— А сами-то, Матвей Павлович, вы что думаете?
Я тоже помолчал, привлекая к себе внимание. И продолжил значительно тише.
— Я думаю, Ваше Высочество, что не было у родителей моих магии смерти. А вот у врагов наших — была. Меня и первый раз к Крепости заманивали. И на заводе прорыв не случайность. И сегодня вот. Возможно, не успели преследователи недозволенного применить. А раз меня, юнца сопливого и пустого, подставить пытаются, значит, охотились не за магией родительской. А за
чем-то, что у них имелось. Не знаю, может, документы какие. Или разработки. Так что, Ваше Высочество, мне не по балам гулять надо, а в родном доме ухо востро держать. Может, и слугам что известно.