Охотница

Когда мы добрались до самой середины Узла, толпа очень заметно поредела – пешеходов почти не осталось. Но трансподов ничуть не убавилось. Здания, круче самых крутых гор, нависали надо мной, загораживая небо. Я словно была на дне глубокого-глубокого каньона. Ничего общего с видами старых городов из книг и роликов. Но это понятно почему: Пик-Цивитас по большей части возвели за каких-то десять лет, и строили его одни те же люди – в основном из корпуса военных инженеров, и им еще помогала та горстка цивов, которых военные спасли и взяли под защиту. Поэтому здания большим разнообразием не отличались. По сути, их было тут всего три вида: круглая башня, ступенчатая башня и прямоугольная башня. И все из какого-то бело-кремового материала. Сразу видно, что планировкой и строительством занимались военные. В армии, если поймут, что вещь хороша, они таких вещей наделают много. Все постройки были однотонные, без всяких узоров – только ряды оконных впадин. Отличались эти здания лишь по высоте. Я вдруг поняла, что напоминает мне Узел: в старых роликах я видела большие модели так называемых «городов будущего». Интересно, а строители тоже изучали эти модели на старых снимках и в старых роликах? Получается, они осознанно строили «город будущего». А что, вполне по-военному: если модель хороша, почему бы ее не воплотить?

Транспод резко вильнул влево, мы съехали с магистрали и юркнули вниз, в освещенную пещеру под каким-то зданием. Спустя мгновение мы очутились перед прозрачной дверью; за ней в обе стороны разъехались створки взрывостойких дверей. Транспод замер, и дверца открылась, выпуская меня.

– Удачи, Охотница Чарм, – официальным тоном произнес солдат и быстро козырнул. – Было честью служить тебе.

– Спасибо, – сказала я, а больше ничего сказать не успела, потому что с другой стороны к трансподу подошел еще один солдат и застыл навытяжку, явно ожидая, пока я выйду. Я и вышла. И обнаружила, что нас с Псаймоном Джошем будет сопровождать целый эскорт из четверых солдат – на этот раз в парадной форме. И они отведут меня к дяде.

Это уже серьезный повод стушеваться. Но я гордо распрямила плечи, кивнула, словно так и должно быть, и зашагала следом за солдатами в здание. Здание поглотило меня. И когда оно меня выплюнет – это пока вопрос.

Глава 5

В таком громадном здании я никогда не бывала.

Монастырь большой, но изнутри он весь деревянный и красивый. Мы ведь ничего не выбрасываем, даже мертвое, изъеденное жуками дерево у нас идет в дело. Мы его используем для украшения интерьера, и все изъяны, все жучиные ходы превращаются в произведения искусства.

Когда монахи не заняты духовными делами или обучением, они обычно что-то мастерят – среди них много резчиков по дереву. Поэтому дверные косяки и сами двери, балки, оконные рамы, стены – все, что только можно украсить резьбой, ею уже украшено. Или будет украшено в один прекрасный день. Обычные дома в деревне тоже отделаны деревом, и там тоже много всяких резных узоров и орнаментов. У фермера с наступлением зимы свободного времени становится много – почему бы не сделать свой дом красивее?

А это здание Прагматичное. Именно так, с большой буквы. Полы из чего-то гладкого и серого, стены тоже серые, только посветлее, на потолке световая панель – и ни одного орнамента. Не знаю, из чего эти стены и пол, но вряд ли из чего-то натурального. Прямо в глаза бросается, что дом строила армия. Что-то полезное, функциональное и имеющее определенную цель – вот такое годится. А бесполезное и цели не имеющее – долой. Или, точнее, оно тут не главное.

Я, конечно, деревня, но не такая уж дремучая. Ролики же я смотрела. Поэтому лифт, например, я узнала; Джош меня к нему и вел. Возле лифта стояли еще двое солдат – по одному с каждой стороны; они вошли с нами в лифт и встали по бокам от нас. Джош нажал самую верхнюю кнопку, и мы поехали. Вот так скользить вверх… довольно непривычно. Однажды у нас в Монастыре случилось маленькое землетрясение: видимо, кто-то из пришлецов пробрался в старые рудники. Тогда у меня внутри все оборвалось: ой, земля, постой, не уходи из-под ног! Вот и сейчас в лифте примерно то же. Хорошо хоть клаустрофобией не страдаю.

Но Охотнику и нельзя ею страдать. Как-то раз мы с Кедо выгоняли томминоккеров[8] из рудников, которые поселенцы Рок Ноб хотели открыть заново. Мы пробирались, согнувшись в три погибели; в некоторых шахтах едва хватало места, чтобы двигаться гуськом. Мы не разговаривали, чтобы не всполошить мелкую нечисть, а только постукивали друг друга по рукам. Никогда в жизни я так не радовалась, что мой Учитель рядом. Кедо все время тянулся назад – даже не для того, чтобы отстучать мне что-то на запястье, а чтобы легонько сжать мою руку. Потому что он обычно так делал. И каждое пожатие мне было нужно позарез. Потому что нигде никогда не было так темно, тесно и тихо… И только постукивание по моему запястью, только Гончие впереди и позади давали мне почувствовать, что я не одна.