Охотница

Я сгребла ее за руку, пока никто не видел, и тихонько шепнула: «Спасибо!» Карли ухмыльнулась, показала мне два больших пальца и ушла.

А я вернулась к занятиям с педагогом по танцам, чтобы он меня и дальше гонял, как скаковую лошадь. Освоить основы макияжа мне в этот раз не грозило, поскольку мне не дали притронуться ни к чему, кроме кисти. Визажисты накрасили меня сами, а потом велели мне не дышать и чем-то меня побрызгали. Они долго колдовали над моей прической и, только навозившись с ней вдоволь, позволили мне надеть платье. Точнее, они позволили себе надеть его на меня – я и пальцем не шевельнула. Впрочем, оно и к лучшему: не уверена, что я надела бы все как надо.

Уже близился заветный час, и тут явилась Карли, а с нею Трев, Сара, Искра и еще пара ребят. Пришли оценить меня «напомаженную», как мы это называли дома.

И наконец мне дали посмотреть на себя в зеркало.

Честное слово, я себя не узнала.

Я была вылитая видзвезда или рокстер.

Карли рассмеялась, увидев мое огорошенное лицо. Ребята зааплодировали.

– Слова тут излишни, – хмыкнул Трев и отвесил мне шутливый поклон. – Охотники гордятся тобой.

Раздалось знакомое треньканье.

– Тебе пора, – заметила Карли. – Это напоминалка: через пятнадцать минут ты должна быть у входа. Ты же не понесешься сломя голову в этом платье. Поэтому мой тебе совет: отправляйся прямо сейчас. Как раз за пятнадцать минут спокойно дойдешь и встретишь Псаймона.

Я не шла, а скорее плыла в каком-то блаженном тумане. Где-то в глубине души царапалась мысль, что это вовсе не я, что сейчас я буду мучиться и в итоге выставлю себя на посмешище.

Но… Ого! Надо было видеть лицо Джоша, когда он вышел из транспода, а я шагнула ему навстречу.

Ради такого не жалко и помучиться.

Что сказать об ужине… То ли Джош из очень богатой семьи, то ли за этот ужин платил кто-то другой. Вся наша еда когда-то бегала и росла на земле, явно не подозревая о клонировании и синтезе. Джош привел меня в заведение, которое было словно на открытом воздухе, под сумеречным небом. На потолке сверкали «звезды», вокруг квакали лягушки, стрекотали сверчки, и каждый столик был как увитая листвой беседка. А на столике горели свечи.

Как только Джош вышел из ступора, он повел себя по высшему разряду. Он все делал так, чтобы я чувствовала себя непринужденно, поэтому не стал бурно восторгаться моим умопомрачительным видом и всем прочим.

– А в твоих краях принято есть на воздухе? – спросил он, заказав еду для нас обоих. (Карли меня предупредила, что так и надо, что я должна без разговоров позволить ему угостить меня.)

– Да. Нет. Да и нет, – ответила я. Официант, который принял у нас заказ, как раз принес нам какие-то аппетитные кусочки. И вино. Если пьешь вино до еды, надо вести себя осмотрительнее. – Иногда, когда опасности нет, мы садимся ужинать на крыльце и любуемся звездами. Но мы можем так делать только потому, что мы выше границы снегов. А это значит, нам приходится хорошенько укутываться. И конечно, никаких лягушек и сверчков. Ну и мы все равно держим под рукой ружье или лук, даже если кругом безопасно. Правда, еда у нас, наверное, лучше здешней. Ваша еда красивая, но наша… более настоящая. – Я съела один кусочек и честно призналась: – Нет, насчет еды это я, пожалуй, зря.

Джош рассмеялся.

Но я не собираюсь рассиживаться тут и отвечать на его вопросы, мысленно одернула я себя. Чем больше я сумею узнать о нем, тем лучше. Вдруг он проговорится – и тогда я разгадаю его коварный план.

– А ты тут живешь всю жизнь? – спросила я. – И ты всегда знал, что будешь Псаймоном?

– «Да» на оба вопроса. По крайней мере, насколько я помню. – Джош потягивал вино, слегка откинувшись на спинку стула. Я отщипнула от вкусного кусочка еще чуточку. – Псайспособности обычно проявляются очень рано. Я помню, как читал и передавал мысли, еще не умея говорить. Чтобы я заговорил, меня пришлось прикрывать псайщитом. Вместо того чтобы разговаривать, я внедрял мысли родителям прямо в головы. Так же проще!