Окно в Полночь

И женщина торжественно добавила:

— Инициация — это частичное слияние. Пока не работаешь — ключ в тебе, невидимый, но отбрасывающий тень. А нужен будет — выползет.

Я невольно сморщился. Ладно. Привыкну. Зато свет… свет уже не пугал, как прежде. Я поднял правую руку и с любопытством посмотрел на сияющую ладонь. Теперь я ношу свет в себе. Пришелица, враз постаревшая и изможденная, устало улыбнулась:

— Всё, парень. Мне пора. Не забудь об обещании.

— А имя? — вырвалось невольное.

Она хмыкнула:

— А как тебя звали до? Так и зовись. Имя мы даем сущности, её силе. Это ей улетать на поиски новых миров, а не тебе. Тебе — звать её обратно. Имя ключа — это путь от него к тебе и обратно. А ты зовись, как звался, — и неловко попыталась встать.

Я поднялся и помог пришелице. Едва держась на ногах, она уцепилась за мои плечи, и заозиралась:

— Хранитель здесь? Мне бы его на пару слов…

И, пожалуй, нечему удивляться. Смертная из мира, лишенного магии, на короткой ноге с тенью могущественного мага прошлого. Впрочем, писцы, как говорила мама, все ненормальные. И, вероятно, на короткой ноге друг с другом. Мне ещё предстоит узнать их мир.

Я окликнул хранителя, и его тень приблизилась. Женщина посмотрела на меня:

— Переведешь? Я его не слышу. Вернее… язык ваш древний не очень понимаю.

Я предсказуемо кивнул.

— Расскажи, как стать… таким, — попросила она. — Как сохранить часть себя после смерти?

«Скажи, пусть прочтёт, — прошелестел голос тени. — Но у неё ничего не выйдет. Это древняя магия Эрении, не наша».

— Плевать, — бодро заметила пришелица. — Покажи. Разберусь.

Сквозь сияние проступила вязь слов.

Глава 5

А дальше — это главное — похожий на тебя,

В долгом пути я заплету волосы лентой.

И, неспособный на покой, я знак подам тебе рукой…

«Би-2» и «Чичерина»

Я бродила по кабинету из угла в угол. От елки — к столу, от стола — к шкафу, от шкафа — обратно к елке. Тихо ныла и очень себя жалела. Писать не хотелось. Вообще. Даже несмотря на Муза. Последний обосновался на столе в обнимку с вышивкой и недовольно сопел. И руки чесались, и эпилог один остался, но… Внутри колючим ежом шевелился страх. А в душе — тоска, да. Зелёная и унылая. Ы-ы-ы…

— Васют, завязывай, — Сайел сидел на подоконнике и насмешливо наблюдал за моими метаниями. — Тебе всего ничего осталось — три-четыре странички!

— Ничего себе, «всего ничего»… — возмутилась я устало. — Это для тебя — «всего ничего»! А для меня… Видел, как марафонцы бегают? Бодренько чешут сорок два километра по жаре, а потом им остается всего ничего — сто девяносто пять метров. После сорока-то километров — мелочь, да? А усталость от дистанции не в счёт?

— Не оправдывай свою лень! Имей силу воли!

— Я и так каждый день её имею! И не по разу! На ней, бедной, уже живого места нет!

— Хватит скулить! Работать!

— Отвали!

Ненавижу… Ненавижу всю эту писанину… Ненавижу книги, «редактуры», «героев» и прочих… психотипов… Р-р-р…

— Вася, ты невозможно трусливое и безвольное существо!

— И горжусь этим! — я с ненавистью посмотрела на комп.

Да, мне страшно! Три странички написать — ни о чём! Наверстывая упущенное, я за вечер по бабушкиным черновикам пятьдесят пять листов написала. Ровно пять испытаний начерно плюс немного отсебятины. А потом часы пробили полночь, меня привычно вырубило за компом, и явился «герой». Подмигнул мне и бодро рванул за десятым символом. И на встречу с бабушкой.

Как и было завещано, два писца благополучно встретились и поговорили. А я проснулась к обеду, разбитая, с головной болью и глухой ненавистью к текстам, порталам и прочим сущностям. Глянула на себя в зеркало, и ненависть сменилась страхом. Ибо. Символ сложился. Десять частей — разноцветные завитушки и полоски — от помятой физиономии и по всему телу, до ступни, чётко по левой стороне. И я на всякий случай испугалась. Ага, ибо.

Упрямо игнорируя ехидный взгляд саламандра и зов Муза, я ушла в спальню, взобралась на подоконник и обняла колени. Боже, как я устала… Нервы и страхи, бессонные ночи и бездна информации, Валик и маньяк этот… И Баюна — след простыл. Я облазила всю квартиру, но кота так и не нашла. И его зверски не хватало — от сущностей уже тошнит, к живому хочется… Я тихо хлюпнула носом. Домой хочу… к маме. Забраться под её крылышко и послушать о том, что всё будет хорошо. И пусть в это давно не верится. И полезнее верить в то, что всё плохо, и понимать, почему, но… Хочу!..

— Хватит инфузорией-туфелькой прикидываться, — в спальне возник Сайел. — Ты же не амеба бесхребетная, ты же сильная. И ты справишься!

— Вообще-то я умная и в сомнительные истории не лезу!

— Умная? — фыркнул он. — Серьёзно? В каком месте?

— Слышь, ты, ящур!..

— Ладно-ладно, — саламандр поднял руки, «сдаваясь». — Я же любя.

— Лучше ненавидь и презирай, но молча, — я потянулась и сморщилась, потирая затёкшие плечи.

— Что, спина болит? — лицемерно посочувствовал Сайел. — Никак крылья режутся?

— Ага, мне же всё летать охота… — поддакнула вяло.

— А метла где?