Окно выходит в белые деревья...

Окно выходит в белые деревья.Профессор долго смотрит на деревья.Он очень долго смотрит на деревьяи очень долго мел крошит в руке.Ведь это просто —                               правила деленья!А он забыл их —                               правила деленья!Забыл —                 подумать —                                         правила деленья.Ошибка!                     Да!                                 Ошибка на доске!Мы все сидим сегодня по-другому,и слушаем и смотрим по-другому,

да и нельзя сейчас не по-другому,и нам подсказка в этом не нужна.Ушла жена профессора из дому.Не знаем мы,                         куда ушла из дому,не знаем,               отчего ушла из дому,а знаем только, что ушла она.В костюме и немодном и неновом,да, как всегда, немодном и неновом, —спускается профессор в гардероб.Он долго по карманам ищет номер:«Ну что такое?                           Где же этот номер?А может быть,                        не брал у вас я номер?

Куда он делся? —                              трет рукою лоб. —Ах, вот он!..                   Что ж,                            как видно, я старею,Не спорьте, тетя Маша,                                           я старею.И что уж тут поделаешь —                                           старею…»Мы слышим —                           дверь внизу скрипит за ним.Окно выходит в белые деревья,в большие и красивые деревья,но мы сейчас глядим не на деревья,мы молча на профессора глядим.Уходит он,

                 сутулый,                                неумелый,какой-то беззащитно неумелый,я бы сказал —                           устало неумелый,под снегом,                    мягко падающим в тишь.Уже и сам он,                              как деревья,                                                     белый,да,           как деревья,                                 совершенно белый,еще немного —                              = и настолько белый,что среди них

                          его не разглядишь.12 февраля 1955

«Я шатаюсь в толкучке столичной…»

Я шатаюсь в толкучке столичнойнад веселой апрельской водой,возмутительно нелогичный,непростительно молодой.Занимаю трамваи с бою,увлеченно кому-то лгу,и бегу я сам за собою,и догнать себя не могу.Удивляюсь баржам бокастым,самолетам, стихам своим.Наделили меня богатством.Не сказали, что делать с ним.21 апреля 1955

НА ВЕЛОСИПЕДЕ