Окно выходит в белые деревья...

Уходит любимая,                               будто бы воздух из легких,навек растворяясь в последних снежинках излетных,в качанье ветвей с почернелою провисью льдышек…Обратно не вдышишь!Напрасно щекою я трусь о шершавый понуренный хоботтрубы водосточной…                                       Напрасно я плачу —                                                                                    уходит.Уходят друзья,                                кореша,                                                      однолетки,как будто с площадки молодняканас кто-то разводит в отдельные клеткиот некогда общего молока.

Напрасно скулю по друзьям,                                                    как звереныш…Друзей не воротишь!Уходят надежды —                                      такие прекрасные дамы,которых я выбрал в такие напрасные даты.В руках остается лишь край их одежды,но жалкое знамя —                                      клочок от надежды…Уходит уверенность…Помнится —                        клялся я страшной божбоюо стену башку проломить                                             или стену — башкою.Башка поцарапана, правда, но, в общем, цела,

а что со стеной?                                Ухмыляется, сволочь стена, —лишь дворник на ней равнодушно меняет портреты…Уверенность,                            где ты?Я словно корабль,                                       на котором все гибелью пахнет,и прыгают крысы осклизлые в панике с палуб.Эй, чайки!                        Не надо. Не плачьте —                                                                 жалеть меня бросьте.Меня покидают мои длинноногие гостьи.Садятся они, как положено, первыми в лодки…Прощайте, красотки!Меня покидают мои краснощекие юнги.

Им хочется жить.                            Справедливо.                                                   Они еще юны.Прощайте, мальчишки!                                            Гребите вперед.                                                                         Вы мужчины.А я выключаю бессмысленный рокот машины,и только талант                            капитаном небритым и пьянымна мостике мрачно стоит.                                                Капитан — капитаном.Но, грязные слезы размазав по грубой обветренной коже,он тоже меня покидает.                                           Он тоже, он тоже…Эй, шлюпки,

                         а ну от греха отойдите в сторонку!Корабль, если тонет,                                       вокруг образует воронку.Остаться совсем одному —                                                  это боль ножевая,но втягивать я за собой никого не желаю.Я всех вас прощаю,                                         одетый в предсмертную пену,а вам завещаюпробить ту проклятую стенуи вас призываю                           торчащей в завертинах белых трубоюк бою…1967

До 1988 года стихотворение могло печататься только под заголовком «Монолог американского поэта».

«Проклятье века — это спешка…»