Оковы завтрашнего сна

– Надеюсь, я один из первых. – И Брукс, откинув рукой распахнутую куртку за локоть, вонзил кулак в бок, тем самым открыл вид девушке на своё тело. Было заметно, как Бёрк сканирует рельеф тела Брайан, облаченный в синюю футболку, нервно покусывая губки, пыталась справиться с одолевшим её напряжением.

– Самовлюбленный.

– О, для меня это комплимент, – усмехнулся юноша и рефлекторно провёл рукой по волосам. – Я не останусь в долгу.

Парень медленно обошёл Кэтрин, смотря на неё сверху вниз и вдыхая слабый аромат духов. Из-за её спины, около уха, прошептал:

– Ты чрезмерно красивая, – от тёплого дыхания по телу девушки пробежали мурашки. Брайан прошёлся, вернулся на место перед блондиночкой, остановился и заглянул в лицо Кэтрин. – Нельзя быть такой. Ты сведёшь меня с ума.

Бёрк брезгливо дёрнула носом. То ли ей не пришёлся по душе комплимент или собственно сам Брукс, то ли её до сих пор одолевали мурашки.

– И как? – осведомился фотограф. – Я дор сих пор напоминаю тебе одного из Красавца Вселенной?

– Да. И, поверь, последнего в моём списке.

Кэтрин развернулась, полоснув распущенными пшеничными волосами по груди Брайана, и зашагала по тропинке, намереваясь в ближайшее время скрыться от пронзительных глаз Брайана.

– Странно… что пошло не так? – процедил себе под нос Брукс, следя за уходящим силуэтом. Он не сводил взгляда с округлых бёдер, что плавно покачивались в одну сторону, а потом – в другую. То влево, то вправо. И про себя юноша успел отметить: «Богиня».

– Брукс!

Голос раздался из-за спины, как всегда, недовольный, но на этот раз грубый. Брайан на мгновение подумал, что причиной всех его несчастий это его фамилия. Именно она сулит хозяину столько проблем.

– Брукс!

Фотограф взглянул за своё плечо и заметил паренька. Брайан с уверенность отметил, что этот человек смотрит точно на него, а значит и грубоватый голос принадлежит тому парню. Так же про себя заметив, что не имеет сегодня настроения связываться с неприятностями, зашагал по тропинке, с которой только что свернула Бёрк. Раза два фотографа пытались окликнуть. В следующие секунды Брайан почувствовал сильный толчок в плечо.

– Брукс!

– Чёрт! – ругнулся Брайан и отшатнулся в сторону. Выпрямился, поправил рюкзак и поднял глаза. Перед ним стоял, набычившись, паренёк лет двадцати, не больше. Ростом не выше самого Брукса, по плечам не шире, однако развитой мускулатурой, скрываемой под бирюзовой толстовкой, у него было не отнять.

– Ты что, меня не слышал? – с вызовом прикрикнул парень.

– Э-э… Я думал, ты чихал.

– Тогда я тебе так скажу, – парень выжигал взглядом огромную дыру на лице у Брукса прямо промеж сапфировых глаз. – Сейчас ты не испытываешь моё терпение, а разворачиваешься и уносишь отсюда ноги, пока я не сломал тебе нос.

– Эй, друг, я и так уходил.

– А если, – парнишка повысил голос, ткнул пальцем в грудь Брайана, а другая рука сжалась в грозный кулак. – А если я тебя ещё раз увижу с Кэтрин, клянусь, убью.

Брукс выставил ладони перед собеседником, подняв руки, всем нутром показывая, что сопротивляться не намерен, но не удержался от ехидной улыбки.

– Воу-воу-воу, – протараторил он. – Я всё понял. Угроза в высшей степени убедительна.

И без лишних слов, но с пожирающим взглядом, парень отошёл от Брукса, скрывшись за стеклянными дверями спортклуба.

«Ненормальный какой-то, – подумал Брайан, отряхивая плечо, до которого только что дотрагивалась чужая рука. – Носится за каждой второй, как телохранитель. Кому ты нужен? – раздражился он, представляя, что напрямую разговаривает со своим обидчиком. – Придурок…! Тебе б кто нос сломал!»

Брукс топтался на месте, временами сплёвывал и гасил в себе желание догнать того парня и преподать ему урок.

С северо-запада подул неприятный ветер, и на небе помимо белого блина солнца с золотой короной появились облака. Их будто раскрасил начинающий художник старой-старой акварелью. Белоснежное величие пушистых перин на лазурном небе было измазано серо-голубыми пятнами.

«Как же мне всё это надоело!» – взвыл Брайан, продолжая сплёвывать своё негодование на асфальт. Гладкое и миловидное лицо парня исказилось забытой злостью. Скулы стали очерчены сильнее, казалось, заострились, брови превратились в две невероятно ровные горизонтальные линии, а между ними появилась единственная глубокая морщинка, похожая на ровный порез. Нос дышал тяжело: глубокий вдох и медленный протяжный выдох.

Где-то вдалеке раздался звонкий смех, что больно резанул по ушам. Брукс заметно вздрогнул. Стал озираться и искать, откуда донёсся этот противный звук. Оказалось, что смеялись не так далеко, всего в десяти шагах от фотографа. Для него самого было большой неожиданностью, что он ушёл настолько глубоко в свою ярость.