Окруженные тьмой

— Но если и вы не вернетесь, — сказала Женевьев, — с кем мы останемся? Вас нет, Темного нет, Сварог уничтожен, Саша обезумел… Игвы и хладные сотрут нас в порошок.

Но Ильину ситуация не казалась такой безнадежной. Судя по тому, что рассказал Селиванов, Саша, кажется, пришел в себя. Во всяком случае, с ним, наверное, можно вести переговоры. И если он, полковник, не вернется… Точнее, если они с Валерой не вернутся, Женевьев придется отыскать капитана и поговорить с ним.

Внезапно голос возвысила Татьяна, все это время мрачно молчавшая.

— Это самоубийство, — сказала она. — Я вам не позволю. Не слушайте эту подлую лису, она блефует.

— Она не блефует, Танюша, — грустно сказал Ильин. — Что бы там ни было, я пойду за Валерой и вытащу его... Ну, или останусь на той стороне.

Он налил в бокал мертвой воды, запас которой оставила на кухне Маржана и отправился в спальню. Женевьев хотела пойти с ним, но он ее остановил: сам справлюсь. Дверь за ним закрылась плотно, словно крышка гроба.

Татьяна посмотрела на Катю. Зачем она это делает, зачем заставляет полковника спускаться в страну теней?

— Затем, что он отправил туда Валеру! И не тебе, тварь глиняная, меня учить.

— Я не глиняная. Я человек.

— Кукла ты из человека, а не человек.

Татьяна помолчала. Потом сказала с расстановкой.

— Я жалею, что не убила вас сразу, как только увидела.

Вмешалась Женевьев, и тут точно пора уже было вмешаться. Девочки, девочки, тихо! Спокойно! Никто никого не убьет!

Но Катерина в этом не была уверена. Да и Татьяна не могла дать никакой гарантии.

— Зато я могу, — сказала Женевьев железным голосом. — Сейчас я здесь самая сильная, и я устанавливаю правила. А с тем, кто будет спорить, церемониться не стану. Это ясно?!

И добавила после паузы.

— Извольте понять простую вещь. Ситуация наша одновременно простая и страшная. Мы остались совершенно одни перед лицом великого зла…

В дверь позвонили. Все вздрогнули: кто там еще? Открывать или нет? Женевьев решила все-таки открыть. Татьяна кивнула: они с Катей будут наготове. Если это враг, они ударят одновременно. Ладно, бейте, решила Женевьев, только друг дружку не угрохайте.

К двери они подошли все втроем. Снаружи не доносилось ни звука.

— Кто там? — сказала Женевьев. — Я спрашиваю, кто там?

Из-за двери неожиданно раздался знакомый голос.

— Жень, это я. Открой, пожалуйста.

Она открыла. На пороге стоял улыбающийся Петрович.

— Здрасьте, девоч… — он поперхнулся водой, которой плеснула в него Татьяна. — А в морду-то зачем плескать?

— А вдруг ты черт, Петрович? — улыбнулась Женевьев. — Тогда бы ты задымился и сгорел.

— Вот спасибо. Только мне еще задымиться не хватало. И сгореть. Ко всем моим радостям.

Тестя завели в дом, усадили на диван, стали расспрашивать. Говорил он быстро, без привычных красот. Сашка привел их с Леночкой в гостиницу неподалеку, сам отправился в душ, а Петрович отпросился в магазин — за водочкой и хлебом. Сам же вызвал такси и примчался сюда.

— Кто это, Леночка? — спросила Татьяна.

— Леночка — по виду шестилетняя девочка, — отвечал тесть. — А по сути, похоже, противоядие мировому злу. То есть при ней Сашка обретает человеческий облик. Как оно действует, я не знаю, но действует точно.

— Значит, Саша больше не чудовище? — прервала его Женевьев.

Тесть покачал головой: нет, не чудовище… Но все равно не подарок. Говнистый он стал… Ну, вроде как сам Петрович в молодости. Только о себе думает, а там хоть трава не расти.

— Так, может быть, можно с ним встретиться? Поговорить?

— Лучше бы полковнику, конечно, — проговорил Петрович, рыская голодными глазами по сторонам в рассуждении, чего бы съесть.

— Полковник сейчас не может, к сожалению, — сказала Женевьев. — А я бы встретилась. Как полагаете, коллеги?

Коллеги не возражали. Встреча была назначена через сорок минут, в ближнем сквере…

Женевьев приехала чуть раньше, чтобы осмотреться и при необходимости наметить пути отступления. Она до сих пор не очень-то верила в преображение Сашки. После того, что она видела в торговом центре, поверить в это и в самом деле было трудно.

И хотя Женевьев все время посматривала по сторонам, Саша застал ее врасплох, появившись словно ниоткуда. Вид у капитана был хмурый.

— Я так рада тебя видеть, — от неожиданности она сказала совсем не то, что хотела, но он перебил ее:

— Что у тебя за дело?

Теперь Женевьев рассмотрела его повнимательнее. Он почти не изменился. Во всяком случае, внешне. Капитан огрызнулся: с чего бы мне меняться, интересно знать?

— А разве ты ничего не помнишь? Ни укуса хладного, ни своей трансформации?

— Я все прекрасно помню. Но теперь это неважно. Я в полном порядке. Больше того, я в отличной форме. Чувствую себя как никогда хорошо.

Она рада, если это так. Тогда зачем она пришла? Вряд ли просто поглядеть на Сашу… Женевьев покачала головой. Нет, все-таки Петрович прав. Саша изменился. И изменился очень сильно. Капитан хмуро поглядел на часы: у тебя есть минута, чтобы сказать все, что ты хотела. Время пошло.