Окруженные тьмой

Примерно через час после этого разговора майор Селиванов сидел на лавочке в ближайшем парке и в тоскливом недоумении озирал окружавшие его кусты и деревья. В парк его отправил игва, сказал, что есть разговор. Непонятно было, правда, почему разговаривать надо среди клумб и кустарников. Если прямо на работе нельзя, можно выйти на улицу — и там поговорить. Но Шнейдер четко приказал — в лесу. Ну, в лесу так в лесу.

Шнейдер подошел незаметно. Селиванов вскочил, приветствуя, но тот остановил его: мол, сидите спокойно, без чинов. Майор опустился на скамейку, игва сел рядом.

— Хорошее место, — сказал игва, — укромное. Здесь нас никто не услышит. И не увидит тоже.

Майор промолчал. Молчал и игва. Так они молчали пару минут, потом игва слегка пошевелился.

— Мне нравится ваше поведение, майор. Вы демонстрируете преданность.

Селиванов хотел было сказать «служу России», но вовремя подумал, что Россия тут ни с какого боку, и только вежливо наклонил голову. Игва между тем продолжал свой монолог. Да, ему нравилось поведение майора. Но совсем не нравился ход его мыслей.

— Ход мыслей? — глупо переспросил Селиванов.

Да, ход мыслей. Безответственный и даже преступный. Зачем вчера майор встречался с полковником? И пусть не говорит, что не встречался — он, Шнейдер, знает, что майор был у Ильина дома.

— Да, — признался Селиванов. — Дома у него я был, но полковника не видел.

— Тогда зачем вы к нему ходили? Только не говорите, что это личное. Вы на государственной службе, майор. А на службе не может быть ничего личного.

— А если я откажусь отвечать? — спросил майор глухо.

— Я бы вам очень не советовал.

Они снова помолчали. Наконец Селиванов кивнул: черт с ним, он все расскажет, другого выхода нет. Дело в том, что у полковника есть домработница. Очень милая женщина, зовут Татьяна. Она очень нравится майору, и он за ней уже давно ухаживаю.

— Вот оно что… — удивился игва. — И как она — отвечает вам взаимностью?

— Да просто жить без меня не может, — с воодушевлением сказал Селиванов. — Как кошка втюрилась. И такая, знаете, страстная, ревнивая...

Шнейдер смотрел на майора холодно. Страстная, говорите, ревнивая? Вы меня что, за дурака держите?! Или думаете, я не знаю, что Татьяна — голем и, значит, не способна испытывать какие бы то ни было чувства.

Майор был искренне ошарашен: какой еще голем?! Не понимаю, товарищ полковник, о чем речь.

— Сейчас вы все поймете.

Игва протянул руку к его горлу и цепко сжал пальцы. Майор вытаращил глаза, стал хватать губами воздух.

— Вы… Вы что делаете, товарищ полковник? — захрипел он. — Рудольф Васильевич, что вы…

Майор судорожно вцепился в руку полковника, пытался выкрутить ее, но та была как каменная. В глазах у майора потемнело, еще секунда — и он потерял бы сознание. Но вдруг Шнейдер выпустил его и отпрянул прочь.

— А, черт! Черт! — закричал игва, отдергивая обожженную руку и дуя на нее.

— Что? Не нравится? — торжествовал майор, потирая шею. — То-то же, знай наших! Бабушкин амулет, ни одна нечисть не пройдет.

— Майор, — рявкнул Шнейдер, — я уволю вас к чертовой матери!

— Попробуйте, — ухмыльнулся Селиванов. — Я тогда в «Фейсбуке» расскажу всем, что вы за фрукт.

Разговор о «Фейсбуке» игву охладил, он больше не кричал, только смотрел хмуро. Ладно, проскрипел он наконец, думаешь, ты меня переиграл? Нет, майор. Ошибся ты. Не на ту лошадь поставил. Сам себе выбрал судьбу.

Сказав так, игва щелкнул пальцами. На звук этот, словно джин из бутылки, явился из ближних кустов Саша. Вид у него был ужасный, глаза смотрели багрово, кожа отливала зеленью.

— Капитан Серегин? А ты что тут делаешь? — удивился Селиванов.

— Здравия желаю, товарищ майор, — ухмыльнулся капитан. — Хотя, честно говоря, оно вам теперь уже не понадобится, здравие. Правильнее бы уж было сказать, со святыми упокой. Вот только не знаю, берут ли майоров полиции в рай. Или прямиком они на сковородки попадают…

***

Очень скоро Эрра-Нергал понял, что Убежище светлых заброшено и ждать там появления Ильина, а тем более Темного блюстителя, глупо. Таким образом, за кровью магов надо было идти прямо в квартиру к полковнику. Но до этого следовало реализовать самую простую часть плана — достать крови живого поэта.

Поэт жил где-то на окраине города, и, хотя дело было к ночи, проталкиваться через пробки пришлось часа два. План был такой: Нергал вскрывает дверь, Юхашка входит в квартиру, оглушает поэта и берет его кровь. На всякий случай Хладный дал ему две пробирки — если одна вдруг разобьется. Верный Юхашка пообещал порвать поэта на британский флаг, однако Эрик его остановил. На британский, сказал, не надо, мы патриоты. Это во-первых. Во-вторых, кровь сработает, только если ее донор жив. Если поэт будет убит, придется искать нового донора.

— А мне орден будет? — вдруг спросил Юхашка: по телевизору он видел, что за храбрость мертвецам всегда дают ордена.