Оксфордские памфлеты. Часть I

Май 1867 г.

НОВАЯ ЗВОННИЦА КРАЙСТ ЧЕРЧ, ОКСФОРД

Монография D. C. L. [109]

«Прекрасное пленяет навсегда» [110].

I. ОБ ЭТИМОЛОГИЧЕСКОЙ МНОГОЗНАЧИТЕЛЬНОСТИ НОВОЙ ЗВОННИЦЫ, К.Ч.

[Эта первая главка построена на игре слов, которую невозможно перевести, остаётся только показать. По-английски «звонница» — belfry. Доджсон «объясняет», что это слово происходит от французского bel, т.е., по-английски, ‘beautiful, becoming, meet’  (‘прекрасный, идущий к лицу, уместный’), и немецкого frei ‘free, unfettered, secure, safe’, (‘свободный от чего-л.

, нестеснённый, надёжно защищённый, безопасный’). Слово Belfry, обозначающее новую звонницу для Крайст Чёрч, мы, таким образом, можем понимать как «надёжно лишённый всякой красоты»; мало того, утверждает Доджсон, данное слово — абсолютный синоним слову meat-safe ‘ящик для хранения мяса, холодильник’ (meat ‘мясо’ звучит точно так же, как meet — см. выше), «а с этим предметом новая Звонница имеет полнейшее сходство, доходящее едва ли не до совпадения».]

II. О СТИЛЕ НОВОЙ ЗВОННИЦЫ, К.Ч.

Подобный стиль в обиходе известен как «ранний испорченный» — несвоевременно ранний и удивительно испорченный.

III. О ПРОИСХОЖДЕНИИ НОВОЙ ЗВОННИЦЫ, К.Ч.

С упорством, переходящим в личные выпады, и с отчаянием, почти не отличимым от безумия, посторонние интересуются, кому именно должны мы приписать первоначальную идею всего сооружения. Не Казначей [111] ли, говорят они, пригвоздил им несогласный Колледж к земле? Доктор ли, дон [112] спроектировал этот оскорбляющий глаза ящик? Или то был Цензор [113], чьи колдовские заклинания породили эту ужасающую штуковину на погибель нашему и последующим поколениям? До того часа, как на эти и другие вопросы не последуют хоть каких-нибудь разъяснений, они должны — и будут — оставаться безответными вечно!

А в таких случаях обычно возникает Слух. Кто-то говорит, что будто бы Руководящий Орган официально утвердил идею всем конклавом, причём исходным предложением было взять за образец Башню cв. Марка в Венеции, а уже потом в результате ряда улучшений она была низведена к простому кубу. Другие утверждают, будто бы ни кто иной, как Преподаватель Химии предложил такую форму — форму кристалла. Есть и третьи, которые настаивают, что Лектор-математик отыскал её в одиннадцатой книге Евклида [114]

. По-правде говоря, несть числа всевозможным мифам, толкующим сей предмет.

Настоящее же происхождение всего замысла излагается ниже; наш источник заслуживает доверия.

Глава Колледжа, а с ним и архитектор, почувствовав естественное желание придать своим именам осязательную вещественность каким-нибудь бросающимся в глаза способом, помимо некоторых перемен, отложенных на будущее, задумали блестящий и удивительный план воплощения в новой Звоннице гигантской копии Греческого Лексикона [115]. Но не успели ещё низвести данную идею к действующей модели, как обстоятельства позвали их обоих на несколько дней в Лондон, и во время их отсутствия каким-то образом (эта часть дела так пока и не нашла удовлетворительного объяснения) вся задача была перепоручена заезжему архитектору, который оставил нам даже своё имя — Джиби. Бедолага отсиживается теперь в заточении в Хануэлле, поэтому мы не станем порочить его память и напомним только, как он во всеуслышание заявлял, будто этот образ явился ему в порыве вдохновения, когда он от нечего делать разглядывал те ярко раскрашенные и весело разрисованные ящики, наполненные высушенными листьями с кустов крыжовника и живой изгороди, которые притворяются, будто содержат в себе табак самого что ни на есть кубинского происхождения. А разве не было в таком его выборе чего-то воистину пророческого? Найдется ли путешественник, с чьих уст, буде он впервые посетит это великое учебное заведение и взглянет на его новейшее убранство, не сорвётся возглас недоумения: «То — бочок, и то — бочок. Где же фасад?». А зачем фасад ящику под табачок?

Не ясно ли теперь, что Скотт, тот выдающийся архитектор [116], которому доверили дело возведения, не несёт за саму идею колокольни никакой ответственности. Он, как говорится в таких случаях, постоял около (Тьютор из нашего Колледжа, специалист по классической словесности, настаивает, что такое выражение относится к разряду колкостей). Колокольня и в самом деле колет глаза всем, кто стоит около. Скотту приписывают следующие строки [117]: