Октавиан Август. Революционер, ставший императором

Были приняты дальнейшие меры, чтобы облегчить престарелому Августу бремя государственных трудов и церемоний. В 12 г. н. э. Германик зачитал в сенате речь, в которой принцепс просил, чтобы более сенаторы официально не приветствовали его и не прощались с ним, когда он приходил на Форум и уходил с него. Он также просил, чтобы они реже приходили с приветствиями к нему домой, и извинялся за то, что более не может обедать у них столь часто, как в прошлом. В следующем году совет принцепса, который в течение долгого времени действовал как совещание, занимавшееся вынесением сенатских судебных решений, претерпел основательные изменения. Вместо формирования его из числа сенаторов, набиравшихся по жребию и исполнявших обязанности в течение шести месяцев, членство в нем сделалось постоянным, и все члены избирались принцепсом. Ему также предоставили большую власть, так что решения его теперь считались как бы постановлениями всего сената в целом. Без сомнения, престарелому Августу было легче успешно вести дела в спокойной обстановке собственного дома – Дион Кассий сообщает, что иногда он полулежал на ложе при заседаниях этого органа.^[720]

Еще одним последствием этой перемены стал дальнейший рост влияния Тиберия и его сыновей, приготовлявшего путь к тому, чтобы стать преемником принцепса после его смерти. Однако было бы ошибочно видеть в Августе лишь марионетку. Ясно, что он по-прежнему нес немалое бремя государственных трудов и принимал важные решения, хотя бы и направляемый советниками и членами семьи. Он отнюдь не утратил многих навыков опытного и ловкого политика. В 13 г. н. э. увеличились жалобы на пятипроцентный налог на наследство, взимаемый ради финансирования военной казны. В ответ Август пригласил сенаторов, чтобы те предложили свои варианты надежного и стабильного пополнения военной казны – крайне необходимое во всякое время, но особенно в условиях продолжавшейся войны в Германии. Тиберий отсутствовал, а Германику и Друзу было приказано не выражать никакого мнения по этому предмету на том основании, что его рассматривают как точку зрения их деда. Сенат обсуждал этот вопрос и представил в письменной форме несколько предложений на рассмотрение принцепсу. Ни одно из них не казалось удачным, и по существу они представляли собой полный отказ от действующей системы, взамен которой не предлагалось жизнеспособной альтернативы финансированию военной казны. Тогда Цезарь Август объявил, что он предпочитает обложить податью имущество, и в целях введения нового налога отправил людей начать процесс поголовной переписи. Обеспокоенный этим сенат быстро согласился с тем, что более благоприятным для них будет оставить прежний налог на наследство, нежели столкнуться со столь неясной перспективой. Принцепс заявил, что он в равной степени счастлив согласиться со столь благоразумным решением.^[721]

В 13 г. н. э. императору также вотировали продление всех его полномочий еще на десять лет. Одновременно таковые наконец были в полной мере предоставлены Тиберию, и в последние годы его голова начала появляться на реверсе монет, у которых на аверсе присутствовал Август. Обоим коллегам также была дана консульская власть для заведывания цензом, который завершился к маю 14 г. н. э., и в списки было внесено 4 937 000 граждан – почти на 900 000 больше, чем было указано при первом цензе в 28 г. до н. э., проходившем под надзором принцепса. Для Августа это увеличение являлось видимым признаком его успеха в деле восстановления мира и процветания римского народа. К тому времени минуло сорок три года, как Антоний совершил самоубийство, а Цезарю Августу исполнилось семьдесят шесть лет. Дион Кассий рассказывает о знамениях, предвещавших последующую перемену. Одно случилось, когда сумасшедший выбежал к процессии богов и символов, шествовавшей во время игр, и сел в магистратское кресло, принадлежавшее Юлию Цезарю; другое произошло, когда молния ударила в букву Ц (С) в слове ЦЕЗАРЬ (CAESAR) на подножии статуи Августа на Капитолийском холме – ЕЗАРЬ (AESAR) было этрусским словом, означавшим «бог», и истолковали его как намек на приближающееся обожествление. Светоний утверждает, что когда обычной церемонией отмечали завершение ценза, то над Августом несколько раз пролетел орел и затем сел на фронтон храма как раз над первой буквой в имени Агриппы. Принцепс собирался произнести официальный обет о благополучии римского народа на пятилетие до следующего ценза, но вместо этого заставил Тиберия сделать это за него, объяснив, что его не будет уже, чтобы исполнить обещанное.^[722]

Последние поездки