Октябрь. Память и создание большевистской революции

Надо сказать определенно и твердо, что в Февральской Революцию рабочие прежде всего схватились за оружие. Так как Красной Гвардии тогда еще не было, то они добывали оружие у отдельных полков, у отдельных солдат, а потом уже возникла рабочая милиция специально для охраны заводов, а затем уже перешла очень скоро в рабочую Красную Гвардию, которая и сыграла огромнейшую роль в деле Октябрьской революции.

Наконец, Куделли упомянула Зиновьева, Каменева, Алексея Рыкова и Ногина, которые посчитали призыв Ленина к восстанию преждевременным и в результате покинули ЦК. «Если мы остановим свое внимание на этих этапах, мы сможем себе представить яркую картину», – резюмировала Куделли[815].

Однако истинная сила повествования заключалась в его способности делать рассказчиков из слушателей, что интуитивно понимал один из вдохновителей вечеров воспоминаний. На подготовительном совещании по поводу сценария «Октября» Подвойский признал динамичность процесса коллективного вспоминания, выделив одного из участников в качестве примера:

Вот например этот товарищ [указывает]. Я не помню вашей фамилии: Дело в том что вокруг него, как только он начнет вспоминать, образуется целая аудитория, которая его слушает, а с другой стороны около него образуется целая армия тех, кто также начинает вспоминать: «Ага, это было. А помнишь, в том-то уголку я то-то и то-то сделал, я говорил о том-то, скрыл того то, поддержал тогда-то и т. д.» И получается, что рабочие, которые никогда не думали, что могут быть участниками написания истории, объединившись вокруг такого активного участника, тем самым комплектуются в особую армию элементарных, примитивных практиков истории.

Акт коллективного вспоминания, по мнению Подвойского, мог наполнить сценарий не только историческими подробностями, но и «наиболее полным, наиболее сочным и наиболее красочным материалом»[816]. Как говорилось в опубликованном в то время руководстве, на этих вечерах можно было услышать «яркие, красочные, захватывающие» воспоминания, создать своего рода полотно из личных переживаний [Невский 1925: 62].

История Октября росла и оформлялась по мере того, как председатель и присутствующие раз за разом повторяли отдельные ее части. Участники вечеров были связаны определенными общими идентичностями или опытом, которые подкреплялись коллективным актом рассказывания. На этих мероприятиях собирались группы людей, работавшие в партийных организациях в одно и то же время, на одном заводе или в одном и том же районе[817]

. Они вспоминали, как в течение 1917 года их партийные организации из незначительной группы превращались во влиятельный комитет, и неизменно указывали на момент, когда из организации исключали меньшевиков и эсеров (часто – после корниловского восстания)[818]. Так, вечером 6 июня 1927 года на вечере воспоминаний были собраны женщины-работницы из одного района, многие с одной фабрики. Своими воспоминаниями они создали ощущение революционной сознательности как для своей группы, так и для своего пола, выделив себя из основной массы работниц 1917 года, которых они обычно представляли как политически отсталых. «Мы будем также велики как и мужчины», – сказала одна из этих женщин под аплодисменты аудитории[819]. На другом вечере в октябре 1926 года собравшиеся возвысили себя, отметив революционную безупречность своих прошлых действий – например, когда они помешали товарищам напиться вином: «Имелась только небольшая группа сознательных коммунаров, которая уговаривала не пить»[820].