Олег Табаков

Наблюдать за Табаковым, за тем, как он думает, как, формулируя мысли в слова, уходит в глубь себя — было интереснейшим занятием. Было ощущение, что вместе с ним вы вслух размышляете. Так он включал слушателя в процесс рождения мысли. Порой трудно было понять, как это происходит. Есть люди, которые мыслят с пером в руках, и только что написанный текст, словно воронка, затягивает тебя в осмысление прочитанного. Актер Табаков мыслил так, что ты видел мысль как рождающийся на твоих глазах творческий акт. Его интонация, музыка чувства переносили тебя в насыщенное культурное пространство, и твое воображение рисовало картину мира в подробностях и нюансах.

Искусство Табакова-чтеца уникально. Конечно, это был театр — но театр особенный, собранный в одном актере. Не ансамбль многих или нескольких, а один актер, играющий целый спектакль. Здесь особая сила прямой связи: автор — актер — зритель. Исполнитель, исследователь и художественное слово существуют в нерасторжимой связи. Многие добавочные средства театральной выразительности отсутствуют. Нет обычного правдоподобного актерского поведения, особый смысл приобретает малейшее движение руки, наклон головы, пауза. Как сказал Вахтангов, в этом театре «надо играть скульптурно». Естественно, театр одного актера не терпит среднего уровня, и условием его существования является личность, способная к серьезному саморазвитию, философскому осмыслению литературы, с интересом к жизни людям, которые и есть подлинная ценность любого общества. Порой казалось, что в его голосе звучала сама жизнь, будто все случилось на самом деле. Разные эпохи, страны, события, герои, ожившие в его сокровищнице интонаций, словесных пассажей, получили звукоэмоциональное выражение. Персонажи Александра Пушкина, Николая Гоголя, Льва Толстого, Ивана Гончарова, Антона Чехова, Петра Ершова, Василия Шукшина, Виктора Астафьева, Чингиза Айтматова, Валентина Катаева, Марка Твена, Габриэля Гарсиа Маркеса и сегодня помогают увидеть мир целиком во всем его многообразии и целостности, не имеющим начала и конца.

В общении с любой аудиторией у Табакова на удивление органично возникали стихи, строки любимых Константина Симонова, Давида Самойлова, Бориса Пастернака, Александра Твардовского. Поэзия — всегда шифр, тайна. Во все времена поэзия ставила задачей формировать душевные качества. Работа над стихом предполагает особое творческое самочувствие, особый психофизический настрой. Трудом, талантом, терпением постигал он истину, энергию стиха. И художником стал, потому что проникал через речевую структуру в глубинные источники того, что Станиславский называл жизнь человеческого духа. Добавим, «жизнь духа» в конкретном времени и месте. Невольно в памяти всплывает его Василий Теркин из поэмы Твардовского; в исполнении Табакова невольно сработала генетическая память, были слышны эпичность и «скрытая теплота лиризма», демократизм и сложная музыкальность, «слабость сильных, нежность железных, надежность усталых». Невольно подкатывали слезы. И сегодня нельзя ждать развития мастерства без опыта таких актеров, как Табаков, без честной попытки дотянуть свой уровень до его исполнения.

К восьмидесятилетию Олега Табакова в 2015 году режиссер Константин Богомолов поставил для него спектакль по пьесе английской актрисы и драматурга Николы Маколиф «Юбилей ювелира», где актер сыграл Мориса Ходжера. И вновь Табаков был сам собой, без привычного лукавства и узнаваемых интонаций. Его герой чуть отрешенно, словно со стороны смотрит на происходящие события. Был в этой работе какой-то закатный отблеск, какая-то несуетливая подлинность. Блеск истинного профессионализма и бесстрашия заставлял задуматься о том, что не существует в театре ключа на все случаи жизни, театр никогда не будет суммой приемов, пусть даже гениальных. Прием может помочь понять многие вопросы, но никогда не раскроет тайну таланта. Магия творчества непобедима.