Он приходит по пятницам

Относительно растворимого кофе Нинина подруга сказала, что она знала о существовании заветной банки и что Нина во вторник утром даже угощала ее экзотическим напитком. Но он ей не очень-то и понравился: От настоящего сильно отличается… он и на кофе-то не слишком походит. Запах, правда, замечательный… (Заметим, чтобы к этому не возвращаться: ясно, что во вторник яда в банке с кофе не было, и факт этот полностью снимал подозрения с покойного Мизулина). Где она раздобыла сей дефицитный продукт, Нина толком не объяснила: Начальство наградило…

 – отговорилась она с какой-то раздраженно-злой ухмылкой, – за примерное поведение. Петунина ничего не поняла, но переспрашивать не стала. Вижу, ей это неприятно, я и замолкла… Не знаю, может, действительно, ей кто-то презент из Москвы привез… может, и сам академик… не снабженец же – он и в Москву-то редко ездит. А может, и пошутила она так просто… Не поняла я.

Однако в четверг банку эту она не видела, и речи о ней не заходило.

– Вот такие пироги у нас на сегодня, друг Ватсон! – закончил друг Холмс

свой краткий обзор имевшейся у него информации.

Действительно, ситуация выглядела не слишком обнадеживающей. Амурная гипотеза, на которую они возлагали некоторые надежды, приказала долго жить, и приходилось возвращаться к изначальной «бандитской» версии, в которой было неизвестно всё: действующие лица, их цели, суть их преступной деятельности – короче говоря, полный мрак. И никаких планов, как к этой версии подступаться, у сыщиков не было.

– Я, конечно, поговорю и с вахтершей этой и – через пару дней – с мужем Нины – не хочу его сейчас беспокоить, похороны и всё такое, но пора уже мне с ним познакомиться: поглядеть, что да как. Вдруг они что-то заметили в тот вечер, что-то Нина могла им сказать… Но, сам понимаешь, это всё больше для очистки совести – шансы узнать что-то невелики. Что цепляться к вечеру четверга? Сыпануть яд могли и во вторник, и в среду, да и в четверг пораньше – времени было достаточно. Сколько там за эти дни людей перебывало? Бессмысленно и выяснять.

Друзья сидели за столом и пили неизменный чай «со слоном» – Костины запасы этого ценного продукта казались неисчерпаемыми, – меланхолически жевали пряники и безо всякого энтузиазма сгрызли четыре коржика, купленные Мишей по дороге. Было в те времена такое довольно популярное изделие отечественной хлебопекарной промышленности под названием «Кольцо песочное» по цене не то девять, не то одиннадцать, если не ошибаюсь, копеек за штуку, то есть более или менее доступное для того слоя советских потребителей – мелких служащих, к которому можно было отнести и Мишу. (С нашим Холмсом, как известно, дело обстояло сложнее – генеральский сын всё же, – но я про его жизненные обстоятельства и уровень достатка ничего и не знаю). Не исключаю, что и сейчас такие «кольца» существуют, если их окончательно не вытеснили «Сникерсы» и «Чоко-паи», но что-то давно они мне на глаза не попадались.

Костя примолк ненадолго и продолжил:

– Но это всё касается отравления кладовщицы – тут хоть что-то можно выяснять и кого-то о чем-то спрашивать. Надо будет как следует с мужем разбираться. Посмотрим еще, как тут быть. А вот что нам делать с зарезанным Мизулиным? Я просто не знаю, как к этому делу и подъезжать. Никаких концов не вижу. В чем здесь смысл-то?