Она исчезла

В девяносто четвертом начал внешне-экономическую деятельность. Ввозил в Санкт-Петербург и Ленинградскую область товары народного потребления, в основном табачные изделия и алкоголь. Занялся строительным бизнесом, начал привлекать средства вкладчиков для постройки жилых комплексов — несмотря на задержки со сдачей, в итоге все дома были построены.

В девяносто восьмом женился. Супруга — Ольга Ивановна Ружгина, в девичестве Польская.

Женщина родилась в 1969 году в Ленинграде, окончила Лесотехническую академию. Ко времени замужества с Ружгиным имела собственный бизнес: несколько салонов красоты и спа…

В тот самый момент я понял — нет, скорее, почувствовал: эта бывшая жена Ружгина — то, что мне надо. Вот бы она оказалась жива и действенна сейчас!

Я запросил у Любочки информацию и на нее.

А пока дочитал досье на Ружгина:

«В ночь на 09 августа 2005 года в результате инцидента на яхте «Валерия», находившейся в акватории Финского залива, были убиты капитан данного плавсредства Олег Клещев и гр-ка Снежана Советина, 1986 года рождения. Предположительно их застрелил Ружгин, который впоследствии бесследно исчез, тело его не было обнаружено. В 2006 году признан умершим».

Последнее я знал и сам.

Вдова Ольга Ивановна, точнее, ее дальнейшая судьба, интересовали меня гораздо больше.

Любочка прислала конспектик и про нее:

«В 2006 году, после признания Ружгина умершим, О. И. Ружгина распродала весь принадлежавший ему бизнес, а также жилой дом на Английской набережной и садовый участок с домом в Комарово. Продала также все принадлежавшие ей компании. В 2007 году Ольга Ивановна заключила брак с Олегом Боревым и взяла фамилию мужа.

Борев в тот момент являлся старшим следователем городской прокуратуры по гор. Санкт-Петербургу. В 2008 году он был переведен по службе в гор. Москву, в Генеральную прокуратуру России. В настоящее время Борев является первым заместителем председателя Следственного комитета России».

Бинго! Вот это мне повезло! Мало того что вдова (на самом деле нет) жива-здорова, она вдобавок на таких верхах связи имеет!

И я написал ей личное электронное письмо.

Да, важную флешку мы отдали трем напавшим на нас на Варшавской детективам-бандитам. Но копия Мишиного признания у меня, естественно, сохранилась. После того как мы вынули карту памяти из банки с кофе, я немедленно перекинул файл к себе в облако. Кое-какие куски из него включил в письмо к Боревой-Ружгиной. Так же, как несколько цитат из рассказа Римки.

Борева-Ружгина очень быстро откликнулась. Я снабдил ее дополнительной информацией.

После этого в игру включились ее высокопоставленный муж и мой старый друг Перепелкин.

* * *

Перед тем как совершить то, что нельзя будет переиграть, я долго уговаривал Римку:

— Расцениваю шансы на успех, как двадцать процентов, максимум тридцать, не больше. Поэтому хочу, чтобы ты свалила. Возьми билет из страны, вряд ли тебя успели занести в черный список. Поезжай куда-нибудь: в Грузию, Казахстан, хотя бы в Монголию. Когда я все здесь решу, вызову тебя обратно. А если не решу — останешься там. Кто-то продаст твою квартиру на «Павелецкой», будешь жить-поживать, добра наживать.

— Значит, я натворила дел — а расхлебывать тебе?

— Так всегда с девушками бывает.

— Не в этот раз. Я с тобой останусь до конца.

— Честно говоря, звучит это хоть и пафосно, но довольно глупо. Да и выглядит тоже.

— Нет, Павел Сергеич, я тебя не брошу. Прекрати уговаривать.

— Очень неразумно с твоей стороны.

— Паша, хватит предисловий, запускай своего троянского коня.

В нынешние времена стоит на минуту включить телефон, тебя сразу пеленгуют.

Я взял свой собственный мобильник, позвонил по хорошо известному мне номеру — это был полковник Перепелкин — и сказал условное: «Хочу заказать пиццу с доставкой на улицу Марата, дом два».

А через час в дверь позвонили. Приютивший нас Игорь был на репетиции.

Я даже не стал спрашивать, кто там — просто открыл дверь.

Их было четверо, и они сразу набросились, повалили на пол, связали мне и Римке руки за спиною.

Потом подняли пинками. Один сказал:

— Выходим во двор, а затем на улицу — и давайте без фокусов. Будете дергаться — откроем огонь на поражение.

Руки в стяжках за спиной нам с Риммой прикрыли куртками, приобняли обоих; каждого из нас держали двое — один справа, другой слева. В печень мне уткнулось дуло пистолета.

— Будут фокусы — словишь пулю.

Все четверо были неотличимы друг от друга: здоровенные, накачанные, грузные, коротко стриженные.

Но мне показалось, что двоих я раньше видел: похоже, именно они нападали на дом Паисия. Неужели?! Как могли наши доблестные правоохранители после столь очевидных улик в совершении преступления освободить их из-под стражи?

Мы спустились по черной лестнице во двор, пересекли его — там жалко пылился невостребованный «Купер» Одинцовой.

У ворот дома на улице Ломоносова нас ждали два черных «Гелендвагена». Какая честь: для каждого из похищенных по целому лимузину!

Меня затолкнули в первый, Римку — во второй.

Глаз мне не завязывали, и я с заднего сиденья мог смотреть в лобовое стекло. Мы пронеслись по Разъезжей, Марата, Пушкинской.